Его тело дрожало от холода и боли. Он попытался осмотреть себя в сгущающихся сумерках. Одежда порвана, кожа разбита. К счастью, ничего, кажется, не сломано, но ушибы были серьезными. Культиваторы, даже на низких уровнях, били гораздо сильнее обычных людей.
Отдышавшись, Лин Фен начал осматривать свое убежище. Это был небольшой, почти квадратный двор, окруженный высокими обломками стен. В центре, у подножия разрушенного постамента, лежал ворох мусора: камни, обломки дерева, засохшие растения, а среди них… что-то блеснуло.
Сначала он подумал, что это осколок духовного камня – такие иногда оставались после работы в каменоломне. Но блеск был другим. Он с трудом протянул руку и разгреб мусор. Под ним оказался небольшой, металлический ларец, сильно поврежденный, покрытый патиной и грязью. Он был явно древним.
Разочарование кольнуло его. Наверняка, это была просто пустая шкатулка или ловушка. Но любопытство, свойственное тем, кто привык выискивать хоть что-то полезное среди отходов, взяло верх. Он попытался открыть ларец. Тот был заклинен. Пришлось приложить усилие, болью отдающимся в каждом суставе. Наконец, с мерзким скрежетом, крышка поддалась.
Внутри не оказалось золота или сияющих пилюль. Лежал лишь один предмет – свиток. Он был свернут, перевязан выцветшей шелковой нитью. Пергамент, из которого он был сделан, был грубым и пожелтевшим от времени, по краям потрепанным. Он выглядел невзрачно, даже убого, особенно по сравнению с блестящими техниками, что передавались в секте.
Лин Фен осторожно взял свиток. Он был на удивление легким, но казался очень древним, его поверхность ощущалась сухой и хрупкой. Дрожащими от усталости и боли пальцами он развязал нить и начал разворачивать пергамент.
Внутри были не слова, а рисунки и символы, которые он никогда не видел. Они были сложными, витиеватыми, некоторые казались абстрактными, другие изображали человеческие фигуры в странных, искаженных позах, окруженные какими-то вихрями или линиями. Рядом с рисунками были символы, совершенно незнакомые ему. Это был язык, потерянный для континента Лазурного Тумана.
Поначалу Лин Фен почувствовал разочарование. Бесполезная древность. Но затем его взгляд упал на один из рисунков, изображающий фигуру, лежащую среди символов, и ощущение боли, которое он только что испытал от побоев, почему-то отозвалось в этих линиях. Он почувствовал связь, интуитивное понимание.
Он сосредоточился, пытаясь понять. Его разум, всегда острый, принялся анализировать формы, пытаясь найти закономерности. И медленно, с огромным трудом, как будто пробиваясь через толщу веков, он начал *понимать*.
Это не была стандартная техника Циркуляции Ци. Это было нечто совершенно иное. Рисунки изображали не направление энергии, а перестройку тела. Кости, мышцы, кожа, даже внутренние органы – все это, казалось, должно было быть изменено, "перековано". Символы, которые он не мог прочитать, тем не менее, передавали ощущение невероятной боли, но также и трансформации, перерождения.
Он