Я шел мимо разных мемориалов, посвященных героям нашей страны, и пытался представить, какой ценой им достались эти лучи славы. Все они совершали неимоверно смелые и стоящие поступки, но к большинству из них, к сожалению, слава пришла только посмертно.
Иногда мне даже казалось, что погибшие герои завидовали, что я, пройдя вместе с ними тот отрезок времени, все еще оставался живым. Ну а чего же еще можно было от них ожидать? Они же превратились в статуи… Статуи, увековеченные историей.
Меня не было рядом, когда эти люди совершали подвиги. Я верю в их смелость и решительность, хоть мне и не посчастливилось с ними увидеться при жизни. Однако, мне известна история одного человека, которого я смею считать настоящим героем. Его доблесть и сила навеки останутся в моем сердце. Про него, собственно, и собираюсь сейчас рассказать.
До нашей встречи я работал военным хирургом в городе, и после Победы желал, наконец, обрести то душевное спокойствие, о котором все вокруг мечтали. Так как моя деревня была сожжена, и идти мне было некуда, я охотно согласился на переезд в одну из соседних деревень. Там было много пустующих изб и разной работы.
Из хирурга мне тогда пришлось переквалифицироваться в деревенского фельдшера, на подхвате у которого всегда были две сельские лекарки – травница бабка Авдотья и повитуха Митрофановна. Между приемами больных они развлекали меня беседами по поводу своих изощренных методов лечения. Конечно, я понимал, что на чае с травками и подорожнике в моей работе «далеко не уедешь», но после войны, где мне пришлось научиться многому, я старался усердно перенимать их опыт.
Сейчас я живу в городе, и часто душа тоскует по той деревенской жизни. Я скучаю по людской открытости и душевности, ведь городские все замкнутые и интересуются только своими делами да проблемами. Там же все всё решали сообща!
В то время я не ценил сельскую сердечность. Я только вернулся из госпиталя, который был мне и кровом, и моим собственным «фронтом». И меньше всего мне хотелось с кем-то делиться своими душевными переживаниями, но деревенские так и лезли ко мне, пытаясь подружиться.
Только один человек не вел себя, как остальные: он был молчаливым, хмурым и немного отстраненным. В деревне его уважали и даже побаивались. Он был рассудительным, порядочным, всегда готовым помочь. Но по его задумчивому взгляду было видно, что с ним что-то случилось. И это что-то, очевидно, в корне изменило всю его жизнь.
Мужчина был широкоплечий, высокого роста и крепкого телосложения. Казалось, он обладал богатырской силой – уж очень мужественным был его внешний вид: красивые темные волосы с проблесками пепельной седины, потухшие голубые глаза, тонкие вытянутые губы, курносый веснушчатый нос, небольшая темная бородка и крепкие, как камень, руки, покрытые старыми глубокими шрамами.
На вид ему было лет 40-45, хотя соседи уверяли, что ему едва перевалило