– Прежде мне надлежит тебя огорчить, – неспешно начал Архонт, – ты никогда не найдёшь Создателей. Не найдёшь их по той простой причине, что в нашем мироздании более не осталось творцов. Всё, что с ними связано, те обрывки следов, по которым вы шли, относятся лишь к зарождению первых миров и, если мне не изменяет память, а она не изменяет, на семидесятый световой миллиард год от начала существования мироздания они покинули нас окончательно. С тех пор моя раса была и остается главенствующей в доступных нам измерениях.
Кали растеряно отвернулась. То, о чём она догадывалась и раньше, подтверждалось в речах Архонта. Весь её путь оказался напрасным.
– Я бы не был столь спешным в подобных суждениях, – заметив, что гостья поникла, молвил Валлиэн. – Удивительное во всей этой запутанной истории именно то, что тебе вовсе не следовало никого искать.
Девушка посмотрела на Архонта.
– Все, что тебе нужно, и без того уже долгие жизни находилось рядом.
Архонт неотрывно уставился на гостью, пока Кали машинально не потянулась к кулону с осколком.
– Ага, значит, он у тебя на шее! – радостно уточнил Валлиэн.
Незаметно Архонт вновь оказался рядом. Его массивные тонкие кисти потянулись к оправе, но коснулись лишь пустоты. Повертев немного незатейливый кулон, он с минуту придирчиво всматривался вовнутрь, но, так ничего и не нащупав, медленно вернулся за стол.
– Щемящее чувство, противно знать, что осколок рядом и всё равно не иметь возможности дотронуться, увидеть его, – разочаровано заговорил Архонт.
– С чего такая честь выпала тебе? – почти беззвучно шепнул он.
Отвечать девушке не пришлось. Валлиэн отвернулся и, к облегчению Кали, почти до самого окончания рассказа более не смотрел в её сторону.
– Наше мироздание немолодо, даже дряхло, – уверенно заговорил он, – и я не стану обличать его в недостойные мерки неких величин и цифр, ибо ещё ни одна зародившаяся в нём раса не постигла его истинных масштабов, возраста и границ. Достаточно знать, что существует оно гораздо дольше тебя и всех, кого ты знала.
– Архонты – практически ровесники Начала, – продолжал Валлиэн. – Нас создали еще до закладки фундамента первого мира. Первое, что увидел и ощутил наш разум, была Пустота. Вряд ли ты можешь представить себе, что есть настоящая безликость ещё не родившегося мироздания, тот трепет, который вызывает Начало. Осознание скорого старта, ответственного, безопытного для нас, а мы ведь так молоды, мы лишь юные дети Пустоты. Нам бы самим только расти, развиваться, совершать глупости юности. Но ясли наших душ обошлись без родительской руки. Их никто не покачивал. Создатели не дали нам прочувствовать детства, состояться как личности, познать себя духовно. Едва нас сотворили, к нам начали относиться как ко взрослым,