Путь привел его к берегу реки. Река замерзла, превратившись в неровное ледяное поле, покрытое снегом. Лишь кое-где темнели проталины у берега да виднелась полынья посередине, словно незаживающая рана на теле зимы. Лед был мутным, но в некоторых местах, где ветер смел снег, можно было разглядеть то, что скрывалось под ним. Темные, искаженные силуэты. Андрей знал – это были машины. Несколько старых «Москвичей», кажется, даже довоенная «Эмка». Они лежали на дне уже десятки лет, утонувшие при невыясненных обстоятельствах, забытые всеми, кроме реки. «Кладбище эпох», – подумал Андрей. Река хранила под своим ледяным саваном обломки прошлого, как архив хранит пожелтевшие дела.
Он повернул обратно, к центру, к видневшейся вдали церкви с ее обезглавленным куполом. У самых церковных ворот, несмотря на ранний час и мороз, он увидел одинокую фигуру. Старик в ватнике и ушанке методично расчищал узкую тропинку от снега старой деревянной лопатой. Он делал это каждый день, сколько Андрей себя помнил. Молчаливый, сосредоточенный ритуал.
Андрей поравнялся с ним. Старик на мгновение прервал работу, поднял голову. Его лицо было обветренным, испещренным глубокими морщинами, словно кора старого дерева. Глаза – выцветшие, голубые, смотрели спокойно и немного отстраненно.
–Снегу-то навалило, – сказал Андрей, скорее для того, чтобы нарушить тишину, чем для обмена информацией.
Старик медленно кивнул, сплюнул на белый снег темный комок. Его голос был тихим, скрипучим, как несмазанные дверные петли.
–Мерзнут все, – сказал он, обводя взглядом заснеженное пространство вокруг церкви. – Здесь даже призраки мерзнут.
Сказав это, он снова взялся за лопату, не ожидая ответа, словно поделился очевидным фактом, не требующим комментариев. Андрей постоял секунду, ощущая, как холод от слов старика пробирает глубже, чем зимний воздух. Потом кивнул сам себе и пошел дальше, в сторону библиотеки – следующей точки своего утреннего маршрута. Фраза старика эхом отдавалась в голове, накладываясь на скрип снега под ногами. Даже призраки мерзнут. В этом городе это казалось совершенно естественным.
4. Библиотека: Архив как лабиринт
Городская библиотека располагалась в старинном купеческом особняке с облупившимся желтым фасадом и высокими, вечно заиндевевшими окнами. Внутри царила тишина, но иная, чем на улице – не мертвая, а спящая, пропитанная запахом старой бумаги, клея и пыли веков. За массивной дубовой стойкой восседала Марья Ивановна, бессменная хранительница этого царства букв. Женщина неопределенного возраста, с прической-«бабеттой», которая, казалось, не менялась с эпохи застоя, и лицом, будто вырезанным из пожелтевшей газеты семидесятых годов – строгим, немного усталым, с плотно сжатыми губами.
–Здравствуйте, Марья Ивановна, – тихо поздоровался Андрей.
Она подняла на него глаза поверх очков в роговой оправе. Взгляд был цепким, оценивающим.
–А,