Бэлли плавала по воспоминаниям о поле, согревая себя и холодный отчуждённый камень под ней. Но чувствуя, как камень равнодушно не принимает её тепла, в ней блеснул свет из другого цветения.
Там её жизнь протекала во дворе храма, где благоговение поющих голосов и людей, отправляющих свои мысли к богам, никогда не замолкали. Бэлли видела там много жизней, много судеб и много взоров, приоткрывающих миру то, что скрывается в их носителе. Она видела там опустевшие глаза покаяния, тлеющие глаза сожаления, умиротворенные глаза прощения и чистые глаза благодарности.
Цветы в том храме часто разговаривали с прихожанами, но не на людском наречии. Они общались через чувства и ароматы, которые передавали их эмоции. Души, полные жизни, во все времена понимали природу языком красоты и вдохновения. Поэтому, несмотря на то, что язык людей Бэлли знала, она никогда его не использовала. И всегда хранила в сердце те молчаливые диалоги с пожилым священником, посвятившим всего себя другим людям.
Каждый день он слушал покаяния прихожан из ближайших деревень и проживал вместе с ними их боль и радость, их растерянность и веру, их поиски и ответы, переполняясь до краёв своего сердца чужими судьбами. Храм был его домом, а прихожане – его семьей.
И вечерами, когда все расходились по домам, он в одиночестве присаживался на лавку рядом с садом. Смотрел на цветы и делился с ними светом рассказанных историй и горечью тягостных судеб, при этом ни разу не проронив ни слова. Его глаза были такими глубокими и такими беззаветно распахнутыми, словно хотели обнять и утешить весь мир.
Временами в них было больше тягости, временами – лёгкости, но всегда, несмотря ни на что, в них горел огонь веры, любви и добра. К миру, богам и к каждой душе, с которой он соприкасался.
Наблюдения за священником дарили Бэлли размышления: «Что такое свет? Как он рождается? Благодаря чему существует? Ведь он в каждом сказанном слове, в каждой подаренной улыбке, в каждом сердце, тронутом его теплом».
Его сияние было не просто внешним, а внутренним, исходящим из самых глубин души. Это цветение наполнило Бэлли пониманием, что истинный свет не только освещает, но и согревает, исцеляет и помогает другим найти путь даже в самые тёмные моменты.
Мысли грели Бэлли изнутри, когда она вернулась к реальности своего каменистого убежища. Камень под ней начал оттаивать, отзываясь на ее тепло. Корни тянулись вглубь, принося с собой силу цветущего прошлого, вдыхая в это мрачное место капельки жизни, помогая пробиться созревающему побегу в её теле.
Но не всё здесь было готово принять ее сияние. Несмотря на то, что свечение Бэлли стало чуть ярче, она замечала, что в некоторых уголках долины свет не доходит до самого дна. Там, в самых глубоких трещинах между камнями, оставались пятна мрака, которые казались живыми и шевелящимися. Эти пятна будто наблюдали за ней, медленно расползаясь и усиливая своё