3) Школа великих полководцев. Относительно важности данного фактора в формировании военной доктрины Монтекукколи нет единого мнения. Пьеро Пьери видел в Раймондо теоретика военного искусства своего времени, а именно, военного искусства Тридцатилетней войны, и называл его учеником великих полководцев в лице Густава Адольфа и Банера, а также Валленштейна[271]. По мнению же Лураги, Монтекукколи, «очень опытный в изучении жизненного опыта великих лидеров… определенно не был ни продолжателем, ни теоретиком кого-либо»[272]. Постараемся разобраться подробнее в вопросе о влиянии на нашего героя тех, кто служил для него образцом «un gran capo di guerra».
В работах Раймондо упоминаются десятки военачальников Европы разных времен, в том числе множество античных. Так, российский историк Данилов в одних только «Афоризмах» насчитал упоминание о 33 военных деятелях: чаще всего всплывало имя Ганнибала, но «тщательному анализу» был подвергнут военный опыт только Сципиона и Фабия Максима[273]. Впрочем, «тщательность» анализа относительна, поскольку Монтекукколи ни в одном из своих произведений не давал целостного, подробного разбора военного мастерства того или иного командующего. К вышеупомянутым полководцам Второй Пунической войны можно добавить Юлия Цезаря, который неоднократно фигурирует в трактате «О войне». И, как уже отмечалось выше, в примечаниях к «Афоризмам» несколько раз процитирован император Лев Мудрый.
Цезарь и Александр Македонский привлекли Раймондо быстротой своих маршей, «то оставляя пехоту позади и маршируя с одной только кавалерией, то сажая пехоту на коней и делая их драгунами…»[274], благодаря чему «довели до конца самую прекрасную часть своих начинаний» и «склонили врагов к миру». Монтекукколи ставил в пример опыт Цезаря в переправах через реки; в искусном занятии возвышенностей; в спешивании кавалеристов, чтобы придать им решимости сражаться (затруднив бегство с поля боя); в сосредоточенном расположении войск на зимние квартиры в укрепленных лагерях, которые служили уздой для покоренных стран. Жестокая мера Цезаря, приказавшего отрубить руки воинам галльского племени кадурков, нашла понимание и одобрение у пропитанного идеями гуманизма Раймондо. Среди героев Второй Пунической войны в центре внимания Монтекукколи оказался не Ганнибал или Сципион, а Квинт Фабий Максим. Когда критики и недруги Раймондо обзывали его «Кунктатором» за осторожную и медлительную манеру ведения войны, они не могли вообразить, что для него самого это являлось скорее комплиментом. Монтекукколи назвал поход Фабия против Ганнибала «самым знаменитым их всех в истории античности» и призвал читателей подумать над личностью Кунктатора. Его восхитило то, как римский полководец следовал за пунийцем, имея обильный запас провизии и не позволяя застать себя врасплох путем выбора сильных позиций[275]. По мнению Раймондо, Фабий отнюдь не избегал битвы, а даже желал и искал ее, только на выгодных для себя условиях; при