– Вы говорите по-русски! – обрадовался Ваня.
– О! Соотечественник. Какими судьбами? – оживился человек.
– Меня Иваном зовут. Я… приехал учиться! – нашелся Сирогузов, слово «инфлюэнсер» говорить было как-то неловко.
– А я Андрей, работаю масоном.
– Кем?!
– Разнорабочим, здесь это так называется. Не вовремя ты приехал, Иван.
– Почему?
– Видишь, что у нас творится. Страна катится под откос. Люди бедствуют, выходят на улицы. Налоги адские, рабочих мест не хватает. Бензин дорожает с каждым днем. Короче – ж… задница.
– Но мне сказали, у вас тут хорошо, Европа, цивилизация.
– Было хорошо, когда я в девяностые из Сестрорецка уехал. А теперь вот так. Домой нужно валить.
Тут раздался вой сирен. Показались бронированные машины с мигалками, через мост спешили конные полицейские.
– Жандармы! Уходить нужно. – Андрей побледнел, заозирался.
– А мы-то здесь при чем? – недоумевающе спросил Иван, но тут же заметил, что прочие пассажиры автобуса обратились в бегство.
– Они разбираться не будут. Стопчут этих, а потом и за нас возьмутся. Давай-ка, брат, айда в переулок! Жандармы сейчас лютуют, вчера на Елисейских в одного из них коктейль Молотова попал, увезли с ожогами.
Сирогузов бросился за масоном в узкий проход. За их спинами слышались крики, стучали копыта. Потом были хлопки и странный свист, словно запускали фейерверк.
– Мерде! Слезоточивый! На, замотай лицо. – Андрей сорвал с шеи арафатку, сунул Ивану. Тот кое-как завязал платок, закрыв нос и рот. В переулок стал просачиваться белесый туман. Защипало глаза.
– Бежим дальше! – Андрей рванул вниз по переулку. Иван за ним. Сердце бешено колотилось. Дышать под платком было трудно. Наконец они выметнулись на широкую улицу. Дым от горящих покрышек мешался с газом. В дыму метались люди. Жандармы в черных доспехах колошматили кого-то дубинками без всяких сантиментов и без жалости. Подъехала бронированная машина, из надстройки на ее крыше ударила тугая струя воды. Она сбила Сирогузова с ног, и он покатился по улице. Небо – асфальт, небо – асфальт.
– Жопа-жопа-жопа! – орала в голове Сирогузова Первая.
Он попытался откатиться в сторону, ухватиться за что-нибудь, и тут на него сверху упал огромный двухметровый негр. Свет погас.
Потом Сирогузов понял, что он – дыня и лежит вместе с такими же дынями на рыночном развале. Вдоль прохода идет писатель Бовидов под руку с Лил. На Бовидове красный кушак, феска и сильно растянутая майка «Femozavr», а на Лил – свадебное платье. Бовидов останавливается возле лотка, берет Сирогузова в руки и говорит Лил:
– Не правда ли, ма шерри, эта дыня напоминает Россию? Она сладка внутри, шершава снаружи и не знает, где у нее начало, а где конец. Но я могу внести в этот вопрос определенность!
Тут Бовидов выхватил из-за кушака кривой нож и рассек Ивана пополам. Сирогузов завопил, задергался и вдруг проснулся.
Перед