Они освободили круп зверька от гудрона, счистили с него дурно пахнущий кисель, хотя и не до конца, попробовали отпустить, однако лисёнок не мог даже ползти, обессилев и одурев от зноя. Да и гудрон полностью счистить спасителям не удалось.
– Давай возьмём с собой! – взмолилась Снежана. – Погибнет же! Отмоем в части и отпустим.
Тарас кивнул, он и сам подумал о том же.
Завернули зверька, даже не подумавшего укусить или сопротивляться, в листья лопуха, и Снежана понесла его на руках.
КП спецназа ГРУ прятался в урочище Луганского лесничества, окружённый смешанным леском, и все его строения были умело накрыты маскировочными сетями и тентами. Увидеть его было непросто ни с орбиты, ни с беспилотных летательных аппаратов, и догадаться о том, что в этом месте находится штаб фронтовой разведки и диверсий, можно было разве что по наличию проволочного забора, который становился заметен лишь с расстояния в десять-двадцать метров.
Молодые охранники в камуфляже, вооружённые новенькими «АКМ», с интересом посмотрели на живую ношу в руках Снежаны, но пропустили пару без задержки.
Отдав лисёнка служащим на кухне и предупредив, чтобы его отмыли и накормили, молодожёны позавтракали в почти пустом зальчике столовой, и Тарас доложил Шелесту, что они прибыли.
– Подходите к оперному театру, – лаконично ответил Шелест, имея в виду главный бункер КП.
Возле самого здания, одноэтажного, горбатого, накрытого пузырём маскировки, топталась группа бойцов, и среди них оперативники Тараса, с которыми он расстался ещё неделю назад. Когда вся группа вернулась из восемьдесят восьмого реала, где вызволяла из плена Стефанию, подругу Иннокентия, всех троих рекрутская служба ГРУ поначалу отправила на фронт, однако Шелест добился их перевода в своё распоряжение, и верные спутники Лобовых с тех пор жили на базе, ожидая решения своих судеб.
Шалва Топоридзе (он же Штопор) похудел, отпустил усы и бородку, но бравого вида не потерял.
Жора Солоухин (Соло), как всегда, выглядел флегматично-рассеянным и далёким от всего военного. Он коротко постригся, и голова сержанта светилась издали как подсолнух.
Миша Ларин (оперативный псевдоним Кот) побрил голову наголо, превратившись в известного актёра Нагиева, и теперь постоянно носил камуфляж-кепи с длинным козырьком.
Увидев командира, все трое повернулись к нему и построились в линию, одетые в новые десант-комби «барсик».
Парни из гарнизона, тусующиеся с ними, с любопытством глянули на бойцов, на подходящих мужа и жену, и один из них, не видя погон на их плечах и знаков различия, пошутил:
– Надо понимать, это ваши родители?
– Не напрягай свои полторы извилины, малыш! – посоветовал Штопор равнодушно.
Парень опешил, хотел съязвить, но Тарас начал пожимать руки бойцам, и до инцидента не дошло.
– Рад видеть! Как настроение? – сказал Лобов.
– Готовы к несению боевой службы! – рявкнули парни.
Снежана засмеялась:
– Вольно, орлы. Я тоже рада вас видеть в здравии. Миша,