– Обида тут совершенно ни при чем, – отчего-то раздражилась я.
– При чем, София, при чем, – снова вздохнул Власов, кивая. – Мой вам совет: не впускайте Соломонова в свою жизнь, поверьте, ему там нечего делать.
Этот бесполезный завет, да еще и произнесенный с видом мудрого старца вызвал негативные эмоции.
– Вас забыла спросить, кого мне туда впускать, а кого, нет! – злобно прошипела я, подскочив с места.
Власов подскочил следом и, ухватившись за мое плечо, наклонился к лицу неприлично близко.
– Замолчи! – в ответ прошипел он.
Не помню, в какой момент его губы коснулись моих, зато хорошо помню в какой момент это касание переросло в поцелуй. Оттолкнув Власова, я отпрянула назад, машинально вырвав руку из его пальцев. Он, будто бы опомнившись, с испугом уставился на меня.
– Прости, – шепнул Тимур.
Никогда ранее я не испытывала такого приторного отвращения. Во мне забурлила горячая месть, но, как известно, ее принято подавать холодной. Именно поэтому я, сорвавшись с места, кинулась к выходу. Власов остался стоять на месте, хотя мне до последнего момента казалось, что он кинется за мною следом. Спустя полчаса я была на пороге квартиры Соломонова, а спустя полминуты – в его постели. Тогда-то я и поняла, что меня так влечет к нему – отсутствие длительных никому ненужных прелюдий. Секс – значит секс, а не пустые часовые разговоры, намеки и полунамеки, дегустация спиртного для избавления от смущения.
Рано утром меня разбудила жуткая тошнота. Я обессиленная практически сползла с кровати и поплелась в кухню, мечтая о холодной воде с лимоном, ведь она всегда спасала в такие моменты, но только не сегодня. Чем больше глотков я делала, тем сильнее меня мутило. Догадавшись, что неспешное питье бесполезно, стакан вернулся на столешницу.
– Ты чего поднялась в такую рань? – прозвучало за спиной.
– Мне пора на работу, – соврала я, обернувшись.
–– На какую работу, Софья? – опешил он, подойдя ближе. – Ты себя в зеркале видела?
Я приподняла брови от удивления: такие комплименты мне еще никто не делал. Артур взял меня за плечи и развернул к холодильнику с зеркальными дверцами. В первую очередь в глаза бросилась абсолютно бесцветная кожа и такие же губы (как сказал когда-то брат: «ты какая-то прозрачная»), после я заметила несколько синих пятен на шее, будто бы ночью стала жертвой маньяка-душителя, ну а синяки на руках, животе и ногах меня нисколечко не удивили. Удивило лицо: буквально за одну ночь оно стало трудноузнаваемым. На нем были видны лишь глаза и ничего больше. Щеки бесследно исчезли, хотя природа наградила меня округлым славянским овалом, и сколько бы я не весила, они всегда оставались при мне. Соломонов развернул меня к себе и пристально посмотрел в глаза.
– Что происходит? – спросил он голосом, состоящим исключительно из нот тревоги и испуга, тем самым вызывая подозрения.
– Меня