Голос Николая, чуть охрипший после долгого дня, звучит буднично:
– Опять сегодня задержки, – откусывает он. – Целый час пробирался от моста.
Он говорит это, не глядя ни на кого, и сразу ныряет в телефон.
Ире семнадцать. Она только готовится к переезду в Москву, хочет поступить в университет, постоянно пропадает то в школе, то в библиотеке городской. Сегодня – один из тех дней, когда ей некуда бежать. Она ковыряет вилкой салат, мысленно составляя список дел на завтра и злится на себя за неумение расслабиться. Плечи напряжены, на лице тень от неясной тревоги.
– Мам, где мой свитер? Тот, с белым оленем.
– На балконе, высохнет – занесу, – спокойно отвечает Ольга, и её рука ложится на плечо дочери мимолётно, почти извиняясь за заботу.
Кирилл обычно молчит за столом. Ему одиннадцать. Сегодня смешивает в одной ложке гречку, кукурузу и майонез, наблюдая за тем, как всё это превращается в странную серую массу. Иногда смотрит на маму, улавливая, как она улыбается глазами.
Тарелки звенят. Кто-то вздыхает. С улицы протягивается прохладный вечерний мир: гудит старый тополь, скребётся кошка соседей.
– Я сегодня выйду ненадолго, – говорит Ольга, сдвигая стул и сразу убирая за собой кружку. – Вернусь через полтора часа максимум.
– Мам, опять встреча? – Ира вскидывает брови, не очень утруждая себя сочувствием.
– Обычный ужин, Ир. Я скоро, честно.
Ольга улыбается сыну чуть дольше, чем надо, словно пытается сохранить на его лице маленькую улыбку для запаса. Кирилл втягивает голову в плечи, кивает, будто соглашается со всем на свете.
Николай что-то бормочет себе под нос, не надеясь, что его услышат.
За порогом, когда мать накидывает пальто, запах её духов на секунду наполняет коридор, и странным образом эта невидимая дорожка из аромата кажется крепче любых слов. Ольга поворачивается на мгновение, машет рукой, и её ботинки, стуча по плитке, исчезают на площадке с десятками историй за стеной.
Дверь захлопывается. На секунду кажется, что ничего особенного не произошло.
Но дом вдруг замолкает. Звенит тишина – жгучая, рассыпчатая. Каждый подбирает свои слова, никто не произносит их вслух.
Кирилл ходит по кругу по коридору, пересчитывая пятна на обоях. Ира достаёт наушники, щёлкает их, как кастаньеты, и в первый раз не включает музыку. Николай уходит в зал на диван, по привычке берёт старую газету и листает её, не видя ни одной буквы.
Вечер сгущается. Прохлада крадётся по полу, затевая игру с воспоминаниями – вчера, сегодня, когда-то. Они забыли сказать друг другу столько важных вещей, но думали: будет ещё время.
По дому бродит пустота, которая умеет ждать.
Глава 1. Смерть
Телефон звонит не вовремя, как обычно и бывает. Номер незнакомый, голос женский, незапоминающийся, будто кто-то говорит через вату:
– Вам звонят из городской больницы…
Ира сначала не понимает, зачем ей это сказали. Потом наступает невозможная пауза, прерываемая сухими, официальными словами, которые не вписываются в эту кухню и вечер:
– Вашу маму сбила машина… Она умерла по дороге в реанимацию…
Мир в этот момент сходится до точки, тонкой и остро пахнущей. Все остальное – шум чайника, скрип двери, дыхание Кирилла – перестаёт существовать. Медленно, как в фильме, Ира кладет трубку. Телефон соскальзывает на край стола.
– Кто это был? – спрашивает Кирилл, тихо, будто уже догадался.
Слова не идут. Она чувствует, как напрягаются скулы, и пальцы становятся чужими, костлявыми.
– Несчастный случай… мама… – находит Ира слова, отделяя их друг от друга, как лепестки в мертвом букете.
В гостиной телевизор пульсирует синим светом. Николай сидит с газетой, но не читает, просто держит сложенные страницы в руках. Через минуту он уже в дверях:
– Что там случилось?
– Мама, – привычка тянет сказать «ушла», но в голове звучит по-другому, – мама погибла.
Слова падают тяжело, как камни, никто их не ловит.
Кирилл застывает, уткнувшись лбом в подлокотник дивана. Он не двигается – только плечи ходят вверх-вниз. Как будто можно переждать этот момент, спрятаться в себе.
Николай вдруг бьет кулаком о стену – будто проверяет: здесь ли он ещё, не растворился ли. В первый раз за много лет Ире кажется, что отец маленький, не сильный, беспомощный.
Он не спрашивает подробностей. Просто стоит, обхватив себя за плечи огромными руками, смотрит куда-то вниз, в нерешительность временного