Последнее слово он произнес с едва заметной иронией, словно ставя под сомнение саму концепцию профессионализма в контексте этого места. Или, что более тревожно, ставя под сомнение её способность оставаться в профессиональной роли.
Он указал на небольшую лаунж-зону в стороне от основного действа, отделенную от него не стеной, а полупрозрачной перегородкой – наблюдатель оставался частью происходящего, даже находясь за символической границей. Архитектурная метафора проницаемости психологических границ. Блестяще продумано, – отметила аналитическая часть сознания Елены.
Она колебалась, внутренняя борьба отразилась на её лице. Следует уйти. Немедленно. Это нарушение всех профессиональных границ. Но вместо этого она услышала собственный голос: «Профессиональный интерес. Пациент. Кирилл». Эти рациональные оправдания звучали фальшиво даже для неё самой, но она цеплялась за них, как утопающий за соломинку. Она пришла сюда за ответами, и вот перед ней возможность их получить. Или она пришла за чем-то другим?
Когнитивный диссонанс между декларируемыми и истинными мотивами, – констатировала аналитическая часть её сознания, наблюдая за собственным моральным компромиссом со странной отстраненностью.
Елена почувствовала, как её внутренний конфликт становится физически ощутимым – напряжение в спине, затрудненное дыхание, легкое головокружение. Симптомы, которые она сотни раз описывала в медицинских картах своих пациентов. Острая психо-соматическая реакция на морально-этический конфликт, – диагностировала она автоматически, и тут же разозлилась на себя за эту постоянную самоаналитическую диссоциацию.
Но что-то глубоко внутри неё – та часть, которую она всегда держала под контролем – жаждала пойти за ним. Словно её внутренний ребенок, импульсивный и любопытный, страстно хотел прикоснуться к огню, зная, что обожжется.
– Я буду признательна за любую информацию о моем пациенте, – произнесла она ровным голосом, делая сознательный выбор в пользу погружения глубже, но сохраняя видимость профессиональной мотивации.
Они сели в глубокие кресла, обитые темно-бордовым бархатом. Ткань была на ощупь одновременно роскошной и тактильно стимулирующей – еще один тщательно продуманный сенсорный элемент. Между ними появился низкий столик с двумя бокалами красного вина, глубокого рубинового оттенка. Елена не помнила, чтобы он делал заказ. Продуманная хореография, призванная создать иллюзию сверхъестественного предвидения желаний. Здесь всё работало по каким-то другим правилам – правилам подсознания, а не повседневной логики.
Вокруг них разворачивались сцены изысканного эротического экспериментирования, но акустическое оформление