Охотник укоризненно покачал головой, словно говоря:
– А я ведь предупреждал, что бы ты не смел ходить за мной!
В следующее мгновение голова Гумирхана покатилась под ноги воинам, которым имя человека в сверкающих доспехах, внезапно возникшего среди них, ни о чем не говорило. И пусть это был умелый обоерукий боец – их то было тысячи! И воины бросились на этого отважного, но такого безрассудного бойца, который вдруг оделся непробиваемой защитой из стали. Но это могли видеть только передние ряды; в спину им толкались следующие, так что от смертельно опасной стали невозможно было увернуться. Войско словно забыло, что совсем недалеко выстроилось другое, и там тоже ждут своего часа тысячи воинов.
Объединенная рать бросилась вперед без лишних криков, без звука труб и мерного рокота барабанов. Первыми врага достигли всадники. Их было немного – всего три сотни, но эта лава прошла вдоль рядов неприятеля, повернувшегося к ним спиной, словно коса по утренней траве. Лава развернулась, и ударила уже вглубь – как раз в ряды дрогнувших предателей. Этот фланг мурганского войска полег полностью. Остальные побежали, теряя сначала храбрость, а потом оружие. Только в самом центре битвы – там, где собрались самые отборные, а значит самые умелые воины, по-прежнему двигался по направлению в подбегавшим уже пешим соратникам стальной вихрь.
Свет конечно ничем не рисковал – разве что одеждой. Да и та была сейчас скрыта под непробиваемой кольчугой предка. Было ли ему жалко чужеземных захватчиков, которых он сейчас награждал экономными – по одному на каждого – но от этого не менее смертельными ударами двух мечей? Нет – нисколько! Потому что в их взглядах, в которых сейчас исступленную жажду крови сменяла растерянность, а потом животный страх, он видел сгоревшие деревни и города, вереницы белокожих рабов, отправленных вместе с сокровищами на Черный континент, и трупы, трупы…
Он наконец остановился, потому что очередные удары его мечей не встретились с вражескими. Устрашенные противники бросали оружие и опускались на колени, подставляя повинные головы на милость победителя. Такой крови мечи пить не захотели. Вернее, их не захотели посылать на склоненные шеи руки охотника. Последний взмах – и клинки опять сверкнули на солнце, избавляясь от капель крови. Идеально чистые мечи (Свет вдруг вспомнил Кондурову – «чище, чем скальпель в руке хирурга») скользнули на место, в заплечные ножны. А вокруг уже выстраивались победители. Впрочем, воинам сейчас было не до победных кличей. Они ограничились одним, спугнув с веток близких зарослей воронье, и разбрелись собирать раненых и убитых товарищей; другие сгоняли в не такую уж большую толпу пленников.
Клич этот, кстати, спугнул не только хищных птиц. Совсем рядом наблюдал за битвой еще один отряд. Это была команда Авархана. В ней почти не было погибших; не оказалось