– Дурак ты, Вохма. Не о плотской любви я говорю, о духовной.
– И что это за любовь такая? Как про нее узнать?
– Через молитву, только через нее. Молитва очистит душу от мирской грязи, и господь одарит ее своей благодатью, принимая к себе!
Олекса вновь перекрестился, закатил глаза к небу, словно уже сейчас был готов к разговору с богом.
– И много ты вымолил у своего Христа? – спросил Вохма.
– Нет. Но не все сразу. Наверное, я еще не достоин.
– Может быть, ты неправильно молишься?
Монах задумался, затем сказал:
– Дело не в словах, а в желании. Может быть, мое желание столь мало, что бог меня не слышит!
Так, болтая со своим спутником, Вохма уже давно приметил некого мужичка, который прибился к обозу недавно и теперь, старательно скрывая свой интерес, наблюдал за ними. Мужик как мужик, ничего особенного, но что-то в нем настораживало. Он, словно постоянно ожидал чего-то, был напряжен, суетлив, хотя нарочито демонстрировал сдержанность. Хочешь не хочешь, а проверить было нужно.
– Кто такой? – грозно спросил Вохма, после того, как прервал разговор с монахом, вскочил на коня и подъехал к мужичку со спины.
Тот от неожиданности вздрогнул, но поворачиваться и отвечать не торопился.
– Эй, оглох?
Ордынец, наклонившись вперед, ткнул его плетью в плечо. Тот обернулся и зло глянул снизу.
– А ты кто, чтобы я тебе отвечал?
Вохма, в молчании, со скучающим равнодушием, обвел мужика взглядом, затем размахнулся и ударил его плетью по лицу.
– А-а-х! – завыл тот, зажимая окровавленную щеку рукой. – За что?
– За глупость! – ответил Вохма.
Он спрыгнул на землю, пинком в живот согнул мужика пополам, затем схватил пятерней за бороду и подтянул к себе.
– Повторяю вопрос. Кто такой?
Мужик, отбиваясь, вытащил нож, припрятанный в сапоге. Замах был короткий, нацеленный в самое сердце обидчику. Но тут случилось необъяснимое. Ноги у него вдруг подлетели выше головы, рука с ножом сделала вращательное движение, а тело рухнуло на землю. Нож выпал. Все произошло так стремительно, что окружающие не успели что-либо понять, поэтому стояли и смотрели в нерешительности, оценивая шансы обоих.
– Ну, будешь говорить?
Вохма мельком посмотрел на плохой самодельный нож – железную заточенную пластину с грубой деревянной рукояткой, откинул его носком сапога подальше от дороги в кусты, подошел к распластанному на земле телу.
– Что тебе надо? – кряхтело тело, медленно поднимаясь. – Я ничего не знаю.
Залитое кровью лицо отражало испуг и ненависть.
– Последний раз спрашиваю. Кто ты такой? Зачем следишь за нами? Если не ответишь…. отрублю тебе руку, потом другую.
– Клянусь, я не понимаю, о чем ты?
Мужик уже почти поднялся, как