Вау, вау! Мяу, мяу! Ку-рю-ку-ку!. Юрий Анатольевич Буковский

петь по-петушиному, весь наш двор утром будет вставать с петухами, – радостно объявил цыплёнок Желток другу своему котёнку Хвостику.

      – Ты научись хотя бы просыпаться на заре. Для начала, – заметил друг. – А то с твоими, Желточек, «петухами», весь наш двор только к полудню и подниматься будет.

      – Я научусь. И буду спозаранку всем устраивать побудку. Ку-рюку-ку! – тоненько и звонко пропел маленький петушок.

      – А что это у тебя за побудка такая – «Ку-рю-ку-ку»? – передразнил котёнок цыплёнка. – Ты научись правильно кукарекать. А то с твоим этим «ку-рю» вместо «ку-ка» весь наш двор решит, что какой-то курильщик спозаранку подымить собрался. А про «ку-ку» подумают, что какая-то кукушка отсчитывает этому заядлому курильщику его последние деньки.

      – Я научусь. Запросто, – пообещал цыплёнок. – Вот прямо сейчас пойдём к Лайке, и я устрою ей побудку.

      Старая Лайка спала, как обычно, лёжа на боку, в тени сарая, и показалась друзьям огромной, мохнатой, дышащей горой.

      – Как можно дрыхнуть целыми днями без задних ног? – возмущённо показал крылышком на собаку Желток. – Она же сторож!

      Он решительно, как заправский боевой петух, подбежал совсем близко к раскрытой собачьей пасти – к белым клыкам и кончику длинного, высунутого из-за жары прямо на траву красного языка – пригнул книзу гребешок, будто бодливый бычок маленькие рожки, и, угрожающе квохча, потоптался и покрутился на месте. Затем выпрямился, похлопал по бокам крылышками, вытянул тощенькую цыплячью шейку и заливисто пропел, задирая жёлтый клювик к небесам:

      – Ку-рю-ку-ку! Ку-рю-ку-ку!

      Мохнатая гора лишь стриганула в ответ острым ухом и пожевала, причмокивая мягкими губами, что-то, очень видимо вкусное, во сне. Затем она вздохнула шумно и печально, будто с сожалением о том, что досталось ей этого вкусного маловато, и вдруг чихнула прямо на собравшегося было повторить свою побудку цыплёнка.

      Поток тёплого воздуха подхватил желторотого птенчика и оторвал от земли. Сопротивляясь воздушной струе, он отчаянно замахал крылышками и поднялся от этого ещё выше: над травой, над щёточками конского щавеля и метёлками крапивы. Затем стукнулся с разгона о ствол огромного репейника и повалился, соскальзывая по широким листьям, вниз. И пропал в густой зелени лопуха.