– Ты так говоришь, будто сама пережила подобное, – хмыкнул Стэф, когда я своё видение озвучила за общим столом в гостях у Радмински.
Я потупила взгляд, до мурашек вспоминая заточение на острове. Своё отчаянье, страхи, безысходность, опустошение, злость…
– Так и есть, – кивнула, без охоты ковыряясь вилкой в идеально приготовленной говядине на дорогой тарелке безупречно сервированного стола.– Когда остаёшься один на один со своим горем, когда нет никого, кто бы поддержал, облегчив боль от одиночества, многое переосмысливаешь.
– Прости, – тихо обронил Стэфан, перестав улыбаться.
Его родители тоже замерли и на меня чуть настороженно уставились, словно боялись, что сейчас вывалю жуткую правду, как случилось на самом деле. И, конечно, облечу в виновности их сыночка.
Но правда заключалась в том, что он не был виновен.
Не честен со мной – да.
Подл – да.
Неуважителен – без сомнения, но в том, что упала с яхты – нет!
Да и чего греха таить, я ему была навязана.
Не самая красивая, толстая, малолетняя, глупая. Только выгодная партия: дочь нужного им человека.
Так что мы оба были заложниками обстоятельств!
Он старался быть милым.
При его воспитании, красоте, популярности, избалованности, вседозволенности… у него это получилось отчасти.
И зла держать на него не собиралась, хотя глубоко в душе осадок остался. Но я сильная, переживу. Тем более за это время я уже слова Радмински в свой адрес перебрала от и до.
«Рэя может быть толстой, глупой, наивной, но чего не отнять, она настоящая и не такая развратная и подлая как ты, дорогая… Смирись, эта пышная булочка станет моей женой!»
Почти комплимент…
– Я идиот, – искренне повинился Стэфан. – Ляпнул, не подумав. Сложно было? – секундой погодя. – Выживать… – пояснил осторожно, словно опасался, что мог меня обидеть репликой или тем, что напомнил о случившемся.
– Никому не пожелаю, – кивнула в стол.
– Ты стала что-то вспоминать? – в наш разговор вклинилась мать Стэфана.
– Не то чтобы, – тотчас съехала с щекотливой темы. – Рада, что память решила мне облегчить жизнь и стёрла из воспоминаний почти всё. Ничего цельного, но я остро помню то самое жуткое чувство… бессилия, отчаянья… – пожевала слова. – Поэтому, как никогда понимаю, что любые ссоры и конфликты нужно уметь гасить. Нельзя позволять обстоятельствам нас рассоривать, – выдавила милую улыбку. – Мы сильны друг другом, и, чтобы понимать лучше, что в душе страждущего, нужно ставить себя на его место, – поумничала, изо всех сил стараясь произвести впечатление.
Вроде получилось расположить его родителей ещё больше.
– Ты здорово повзрослела за это время, – задумчиво пробормотал Стэфан, когда после ужина взялся меня до дому отвезти.
– Это плохо? – отстранённо уточнила, глядя в лобовое. По нему крупными каплями лупил дождь. Не знаю почему, но меня завораживало это… Казалось бы – дождь – обычное явление… Не самое