Мы с Лювией в ужасе уставились друг на друга, она – не переставая поглаживать ушибленный бок. Мы – да поженимся? Еще чего. В тот же день я рассказал об этом происшествии бабушке: был вынужден это сделать, потому что директор немедленно ей позвонил и объяснил, почему я заслуживаю двухнедельного наказания. Однако единственной ее реакцией стал громкий смех.
Хохотала она так долго и заливисто, что потом до самой ночи мучилась кашлем. Тот же смех разбирал ее и позже, при каждом воспоминании об этой истории. Нечего и говорить, что наказывать меня она не стала. Бабушка хорошо меня знала. Знала, что я попросту не способен толкнуть девочку на лестнице; особенно девочку едва знакомую, которая ничего мне не сделала.
– Не переживай, малыш, – сказала она мне в тот день, вытирая уголки глаз. – Это только начало.
Смысл сказанного дошел до меня только спустя сутки, когда, лежа на больничной койке, я вспоминал бабушкины слова. Я стоически глядел в потолок, не позволяя себе ни единого стона. Даже когда симпатичная медсестра разрезала на мне брюки и трусы и принялась светить на меня фонариком. И, естественно, даже когда доктор прошел за занавеску приемного отделения скорой помощи и шумно выдохнул – так он был впечатлен.
Он сказал, что никогда в жизни не видел таких переломов у столь маленького пациента.
На память о том случае у меня остался шрам, и он выглядит куда хуже, чем есть на самом деле. Я уже так к нему привык, что в прошлом сентябре далеко не сразу сообразил, с какой такой стати парни, мои новые товарищи по команде, так пялятся на меня в раздевалке.
Нет, пялились они совсем не потому, что между ног у меня имеется нечто впечатляющее. Об этом я мог бы только мечтать.
Пялились они на мой шрам. Такой огромный и блестящий, что просто невозможно поверить, что он у меня не болит; что я могу бегать не только не хуже других, но почти всех быстрее; что я попал в одну из лучших университетских футбольных команд и побил уже несколько рекордов.
Даже наш тренер, Тим, затребовал копию моих медицинских документов, где говорится, что кость находится на своем месте и что все функционирует ровно так, как положено. После чего обязал врача команды провести тщательнейшее обследование моего организма. Меня это слегка ошарашило, но, в принципе, я его понимаю. «УКЛА[4] Брюинз» – офигительно престижная команда с невероятным списком достижений. Кого попало в нее не берут. Ты не только должен подойти им по всем параметрам и продемонстрировать классную игру при отборе; они должны быть уверены, что у тебя есть будущее, личная траектория успеха. Естественно, им не нужен парень с травмами, которые рано или поздно, но скорее рано, заставят его уйти с поля.
«Мне – да жениться на Лювии Клируотер», – вновь промелькнула мысль, и я только фыркнул. На девчонке, которая почти что угробила свою карьеру и даже не думает о реализации своего