– Хорошо, что урода расплющило, есть теперь, на кого всё свалить. Я пока с верхотуры спускался, успел позвонить, кому надо, так что сюда уже едут. Денег в этот раз нам не видать, зато хоть на нарах не окажемся после того, как всё здесь приберём и подчистим. К вечеру всё будет шито-крыто, комар носа не подточит.
Крановщик задумчиво смотрит на свою монтировку и не глядя швыряет её за спину. Сделав в воздухе несколько оборотов, монтировка втыкается точнёхонько в бошку последнему азиату, кто ещё подаёт признаки жизни.
– Есть только одна закавыка, – говорит крановщик. – Я, когда сверху на козла смотрел, сразу заметил, что он не совсем здоров, а точнее – совсем болен. Разве здоровый человек будет под стрелой стоять? Не по-людски это, да и, опять же, технике безопасности противоречит. Для кого у нас плакаты развешаны: «Не стой под стрелой»? А этого, видать, здорово болезнь допекла, раз решил с собой покончить. Это я к чему? Когда я эмиграшек монтировкой мочил, вон тот, последний, с кривыми зубами, как раз мордой в жиже елозил, которая от козла с пистолетом осталась. Извазюкался весь с головы до ног в мозгах и кровище. А когда монтировкой кого-то со всей дури мочишь, по сторонам обычно не глядишь, вот и я не заметил, как косоглазый ко мне подполз и хвать зубами за ногу! Так больно укусил, сука, до крови – теми самыми зубами, которыми в заразной жиже елозил…
Прислушиваясь к внутренним ощущениям, крановщик ощупывает себя.
– Ну точно! Прямо чую, как внутри меня прорастают метастазы всеразличных болезней. Считай, у меня теперь стопудово СПИД, рак, чумка, столбняк, полиомиелит, гельминтоз, саркома Юинга, саркома Капоши, дифтерит, цирроз печени, камни в желчном пузыре и в поджелудочной, почечная недостаточность, холера, эмфизема и много чего ещё. С таким ассортиментом я – ходячая заразная бомба и точно не жилец. Ни одно лекарство меня не спасёт, можно писать завещание…
Крановщик с сожалением качает головой.
– Грёбаный прокурор! Заработал, называется, деньжат! Обеспечил семью! Какая нахрен семья? Мне теперь нельзя к ней на пушечный выстрел подойти. И здесь оставаться нельзя – подельники, если узнают, сами меня приберут, от греха подальше. Валить надо, валить… А куда валить? Куда-нибудь подальше, где меня никто не достанет. Но прежде надо здесь прибраться…
Схватив камеру, крановщик выключает её. Секунду зритель видит чёрный экран, затем камера снова включается. В кадре салон старенькой «Лады» – пятнашки или даже шестёрки (на усмотрение режиссёра).
За рулём крановщик. Камера установлена рядом с ним, на приборной панели. Зрителям через заднее стекло видно, как где-то