По площади ползал несмолкаемый гам. Галдёж стоял в воздухе. Внимание всех плавало между атаманом и дюбинцами. В это время усталый, задохнувшийся от бега Дюбин, ворвался в самую середину. Колыхнулась площадь. Зашаталась. Люди мялись в молчании. Минута… Другая… И…
– Ура!
Середина, что была окружена цепкой конных, сильной волной рванулась к верху и брызгами рассыпалась во все стороны. Шум. Выстрелы. Крики.
Очнувшись, Дюбин почувствовал на плечах тяжесть чьих-то рук. Открыл глаза. Площадь плавилась в тишине. Сотни острых взглядов стреляли в лицо. Попробовал встряхнуться. Тяжёлые руки держались цепко. Ощутил в правой руке наган. Взвёл курок. Одиноким мотыльком выстрел повис над морем голов.
Турилин, как подкошенное полено, с шумом повалился на песок, увлекая за собой Дюбина. Потом… Холодные зубья вил, озверевших Хлыпова (Хныпева?!) и Ивакина вызывали нестерпимую боль. Дюбин ощущал липкую кровь, слабость. Собрав последние силы, он приподнялся на локти. Но плечи уже не держали буйную голову. Свет зашатнулся и померк. В полнеба полыхала заря. Кумачовая площадь угрюмо молчала. Было тихо…
3) За Деркулом. Они не знали дороги. Надо было спешить. Сын посмотрел на отца. Лицо Демьяна было строго, выражало решительную готовность. Подбодренный твёрдостью отца, Иван схватил перо и что-то зацарапал им по белой бумаге.
– Придётся верхи – сказал Демьян.
– Да, путь через Колесниковку, Юганово, Герасимовской лощиной и в Миллерово. А это Петрову, ведущему эскадроны – и Иван сунул отцу исписанный листок бумаги.
– Через Колесниковку, Юганово, Герасимовской лощиной и в Миллерово… – сидя в седле, перебирал путь движения эскадронов Демьян.
Но вспоминание о том, что эскадроны теперь приближаются к станице, внесло в его тело твёрдость и стремление вперёд. Он пришпорил коня.
Приговор тысяча девятьсот восемнадцатого года, июля семнадцатого дня. Хуторской сбор поселения станицы Митякинской был сего числа в полном своём собрании из общего числа сорок человек. Дворовых выборных, имеющих право участия на хуторских сборах явилось на лицо двадцать девять человек, под председательством урядника Василия Михайловича Блинова. Выслушав просьбу казака однохуторянина Демьяна Митрофановича Расторгуева о выдаче ему одобрительного приговора на предмет освобождения из-под стражи по обвинению в причастности к большевизму, и принимая во внимание, что Расторгуев прожил в нашей среде около шестидесяти лет, что касается причастия к большевизму, то общество признаёт, что Расторгуев выступил в пользу большевизма, за что постановили – подвергнуть Расторгуева двадцати пяти ударам розг…
Писарь Аведиков закашлялся и остановился. В белых, будто выточенных