Великий столп благочестия, огнедуховные уста, твердыня Церкви Николай нанёс смертельный удар арианской доктрине «мечом веры и духовным оружием слова».
Мой вариант биографии Николая отличается от биографии Николая, изложенного византийским писателем Симеоном Метафрастом, самого древнего автора жития святого, которое я смог найти2. Я взял пример с Димитрия Ростовского, священника Л. Воронова и исследователя-агиографа А. В. Бугаевского: их варианты биографии Николая тоже отличаются от сочинения Метафраста.
Николай родился в городе Патара, провинции Ликия в Малой Азии. Его жизнь была насыщена чудесами с самого раннего возраста.
Он простоял три часа в колыбели крещения – «никем не поддерживаемый, воздав тем самым честь Пресвятой Троице, великим служителем, которой он станет впоследствии» (Димитрий3).
Новорождённый ребёнок не может удерживать голову. Голова тяжела для слабенькой, неразвитой шеи. Николай простоял в колыбели крещения три часа, – легко, без посторонней помощи, – воздав честь Пресвятой Троице.
Он постился по средам и пятницам: вкушал молоко матери в эти дни один раз вечером после совершения родителями молитв.
Уникальность этих чудес заключается в том, что Николай узнал о них с чужих слов. Ему саму пришлось поверить в чудеса, которые сам же и совершил! Если он помнил, как стоял в колыбели крещения, как сосал грудь матери по средам и пятницам один раз вечером, – тогда, можно предположить, что он помнил и своё рождение.
«В нём не замечалось никаких привычек, свойственных юности».
Юный Иисус Христос бегал по крышам домов, сараев; Иосиф, отец Иисуса, драл его за ухо4.
Николай не дружил с такими мальчиками: избегал праздных разговоров, суетливости, искушений. Не дружил и с девочками. «Даже не смотрел на них». Его любимым занятием было молиться Богу: «Он проводил в храме Божьем целые дни и ночи в молитве и чтении божественных книг. По своему нраву он был подобен старцу. Неуместна в старости юность, но достойна уважения и прекрасна в юности старость».
Родной дядя Николая, – епископ города Патары Николай, – рукоположил племянника в диакона, пресвитера. И, поручив ему управлять церковью, уехал в Палестину. Когда он вернулся из святых мест, в церковной казне не оказалось трёх «больших» мешков золота. Николай сказал дяде, что потратил золото на благотворительность.
Один богатый, уважаемый муж обнищал. Доведенный нуждой до крайности, он решил организовать публичный дом, в котором будет управляющим, а его три дочери – проститутками. Дядя воскликнул: «Публичный дом?! Проститутки?!» Его поразило, «к каким недостойным мыслям приводит крайняя нищета». Бог подсказал Николаю, как спасти отца и дочерей. Нужно выдать дочерей замуж. У отца денег не было. У Николая тоже не было: его родители умерли, и он раздал своё богатое имение нуждающимся. Вот почему он взял три «больших» мешка золота из церковной казны.
Дядя похвалил племянника за богоугодное дело. И отправил его в Палестину поклониться святым местам, «где Христос ходил пречистыми Своими стопами».
Самый короткий и удобный путь в Палестину – морской. Николай предсказал бурю: «Я видел самого диавола, вошедшего в корабль, чтобы всех потопить в глубине морской». Ему не поверили: была прекрасная, замечательная погода – безоблачное синее небо, мягкий ласковый ветер; вода слепила бликами солнца. Автор жития Димитрий не объяснил, почему паломники и матросы решили, что Николай – угодник Бога. Очевидно, они пришли к такому выводу, когда его предсказание сбылось. Паломники и матросы сказали Николаю: «Если ты угодник Божий, утихомирь бурю».
Николай предсказал бурю, а потом утихомирил её – не ради своей славы. Он сделал добро – тайно. Чтобы Бог, увидев тайное, воздал ему – явно (Мат. 6: 4).
Когда море успокоилось, и наступила тишина, вдруг какой-то матрос упал с самой верхушки мачты на палубу и умер.
«Святой Николай, готовый на помощь прежде, чем её потребуют», подбежал к матросу раньше врача, – самый первый, и воскресил матроса.
Николай обошёл в Иерусалиме все святые места. Например, побывал на Голгофе, где злые иудеи убили Иисуса-Бога. А ночью ему захотелось помолиться в храме. Храм закрыт ночью: прихожане спят. А Николай всё равно пришёл.
Освещённый тусклым, бледным светом луны, храм казался громадным. На дверях храма висел большой замок. И вдруг – «замкнутые церковные двери отверзлись сами собою, открывая вход тому, для кого были отверсты и небесные врата». Кто был свидетелем этого чуда – неизвестно, по всей видимости, церковный сторож.
Николай решил навсегда остаться в Палестине, удалиться в пустыню, – как вдруг услышал глас с неба, что ему пора возвращаться домой. Бог знал, что Иоанн, епископ города Миры,