Воевода, хмурясь, усмехнулся.
– А государь что?
– Зримо тягостно вздыхает…
– К Афанасию он сегодня же?
– Да, как англичан проводим.
– Тебя берут?
– Пока что был приказ после стола не отлучаться.
– Примечай там…
– Без надобности упреждать, помню: муха не свистнет, мышь не шмыгнёт.
Воевода кивнул, довольный его деловитой вдумчивостью в их недавний уговор. Согласно ему, передавал Федька отцу всякое слово и впечатление, что успевал заметить в государевых покоях, всех посетителей, просителей и посыльных, при которых ему доводилось рядом с государем быть, вплоть до пустяка малого. То же касалось и его поручений, и встреч разных, где бы то ни было. Ты, Федя, упоминай и излагай что было, кто как поглядел, худо, добро ли ответил, а уж что безделка, а что полезно, разберёмся, каждые раз повторял наказ воевода. Ныне, как и во все времена – кто более сведущ, тот и в прибытке.
За столом с государем рядом был царевич Иван, со своим кравчим за креслом и дядькой-боярином с ближними стольниками за косым столом44 малым, да старшие думные посольские дьяки, конечно, за другим столом. Английские посланники, главные гости на этом обеде, и их доверенные сановники занимали всё левое от царя крыло. Изобилие яств и пития, вдесятеро излишние для невеликого такого собрания, присутствие царского сына, и доносящиеся из некого отдаления, с хоров, беззаботные бойкие бубенцы, рожки, жалейки и гусли навевали ход бесед застольных лёгкий и благорасположительный. Таковой его и повёл, после торжественного приветствия взаимного хозяев и гостей, Иоанн, соблаговолив даже вина испить первою чашей наравне с прочими. За каждым гостем чашник стоял и ухаживал особо, а подавальщики, носясь бесшумно, ловко красиво раздавали приносимые кушанья по блюдам, перед тем пронося их высоко напоказ под торжественное объявление распорядителя пира.
Между делом не единожды помянул добром государь прежнего посланца от Англии в Москве Антона Дженкинсона45, коего попросту величал Янкиным, тем самым выказывая, понятно, особое к нему доверие и расположение. Тут же посетовал, что пораньше лет на десяток не случилось досточтимому и достославному мореходу Хью Уиллоби завернуть к нашим северным брегам… Тогда многое, может, инако бы сложилось. Удачнее, чем теперь. О Ченслере46 говорили, тоже в превосходной степени, что любознательный человек был и учёный, и отваги немалой, и что хотелось бы государю у себя иметь его записки путевые, многие русские земли описывающие, нравы и обычаи тамошние, каковыми ему показались они. Гости согласно кивали, обещано было передать сей труд в руки государю уже нынешней весной, коли, с дозволения королевы Елизаветы, Богу угодно будет доставить Дженкинсона в Москву благополучно. Государь казался весёлым, похвалил также и наблюдения Ченслера за травами и плодами земель здешних, тонко открывающие полезные для пищи, врачевания