Квартира Гнидо тоже была обставлена. Можно сказать, по последнему писку техники. В довольно просторной комнате стоял японский телевизор, японский магнитофон и плюс японский телефон с автоответчиком. Старший уверял, что это чужие незаконно снабжают японцев знаниями, потому в бытовой технике островные азиаты впереди планеты всей.
Телевизор Гнидо включил только один раз и быстро выключил. Попал на выпуск новостей, где строгая дикторша с красным бантом-шарфом – монотонно рассказывала о работе узбекских комбайнёров, в гигантских количествах собирающих для страны хлопок.
А вот музыка Гнидо полюбилась сразу. Особенно его вдохновила кассета, где были собраны песни, посвящённые Октябрьской революции. В душе Гнидо был и оставался романтиком и бунтарём. Песня «А Ленин такой молодой…» – привела его в неописуемый восторг. А когда пришелец узнал, что вечно молодой Ильич лежит в саркофаге на Красной площади, то сразу рванул в мавзолей, не пожалев отстоять часовую очередь из приезжих, которые тоже жаждали лицезреть вождя мирового пролетариата.
Гнидо прошёл мимо товарища Ленина, с горечью вспоминая свой собственный саркофаг. Там, на далёком Марсе хранилось его тело. Но земное тело его вполне успокаивало. Потому не было слёз и душераздирающих криков.
«Это лучшее, что могло произойти со мной на Земле. Чудеса всё-таки случаются», – думал пришелец, рассматривая себя в зеркале ванной комнаты, где стояла японская стиральная машина.
И только он умылся, как в дверь позвонили. В гости к Гнидо пожаловали Ксантусия и Дристан. В руках у девушки было шампанское и пакет с апельсинами, копчёной колбасой и двумя килограммами шоколадных конфет. Дристан решил обмыть новоселье тремя бутылками пятизвёздочного армянского коньяка. Он не был пьяницей, но новоселье – это святое!
– Так себе квартирка, – завистливо осматривала однушку кураторша. – Моя на Полежаевской куда уютнее.
Но квартира Ксантусии всё же понравилась, но без язвительной реакции не обошлось. Потому что даже совершив путешествие на край света, махерианские женщины и даже махерианские женщины-маньячки – всегда остаются взбалмошными, капризными и притягательно загадочными.
– А я рад за тебя, Гнидо. Вот честно! – лыбился жемчужными зубами Дристан, положив глаз на японский двухкассетник.
Он уже пропустил пару стопок и был навеселе. Изучив магнитофон, Дристан нажал кнопку, включил «Бони М» и стал танцевать, отчаянно прыгая и поднимая руки вверх, при этом смешно дрыгая ногами. Этот танец он подсмотрел у балетных по телевизору. И если бы размеры комнаты позволяли размахнуться, Дристан обязательно изобразил настоящий Кабриоль или Па-де-сизо. Никто и никогда ещё не выдавал подобных танцев под «Бони М».
– Шикарно у тебя получается! – смеялся Гнидо, наблюдая за махерианцем.
– Зазырь, братан, а я ещё вот так могу! – заводился Дристан и прыгал ещё выше.
– Ты олень, что ли? Хватит уже скакать! – охладила пыл танцора Ксантусия Сахарон. –