Именно в те тяжёлые месяцы обострения конфликта между чужими и махерианцами Ксантусия заслужила доверие Старшего инспектора Винни Сука, который отправил её на, казалось бы, невыполнимое задание. Меньше чем за месяц она трижды теряла только что обжитые тела, и каждая смерть означала сокращение срока её пребывания на Земле. Но какой ценой?
– Всего за несколько дней я четыре раза сменила оболочку, словно переодевалась из джинсов в платье и обратно, – вспоминала Ксантусия. – Время было тревожное… Так вышло, что мне пришлось через многое пройти. Но мы справились. Хотя помучили меня чужие как подопытную мартышку! Меня били. Меня резали на куски! Там такое творилось!
– Да, и мы справились! – подтвердил Винни Сук.
А руки Ксантусии затряслись. Она еле-еле достала из сумочки сигарету, жадно закурила и сказала дрожащим голосом:
– У меня такое чувство, будто во мне снова свербит и ворошится этот огромный, шершавый… но такой сладкий…
Кураторша сжала зубы. На её лбу и миловидном лице выступили злые венозные сплетения.
Старший пожалел, что напомнил о тех днях.
– Курение, это дурацкая привычка. Не дыми в мою сторону… И прошу, Лидочка, прости ты меня! Зря я вспомнил о тульском нашествии, – корил себя Старший.
Глаза Ксантусии наполнились слезами. Даже бессмертные люди из далёкого космоса – остаются людьми, улетев от Махериса на миллионы световых лет. И даже безжалостная маньячка Ксантусия Сахарон, которая убивала мужиков, словно мух на окне – не стеснялась слёз. Она помнила боль утраты, потому что в те дни с ней погибал и воскресал любимый махерианец, наказание которого закончилось с потерей всех жизней. И он навсегда покинул Землю, отбыв наказание полностью. Но какой ценой?
– Ладно, Лидочка… ещё раз прости меня, – продолжал извиняться Старший, но Гнидо показалось, что Лаврентий Иванович напомнил о том времени совершенно осознанно.
– Ничего… ничего… – выпустила табачное облако Ксантусия и бросила сигарету на пол, точно к отрубленному пальцу инспектора.
Лаврентий Иванович покачал головой, достал окровавленный платок, наклонился и подобрал окурок вместе с частью своего пальца. И снова спрятал платок в карман.
– Всё верно, бережёного бог бережёт, – разрядил обстановку Николай Петрович, вспомнив, как тоже собирал разную хрень.
Старший инспектор внимательно посмотрел на землянина. Он снова стал строгим и немного саркастичным начальником.
– Ума не приложу, что же с тобой делать? – размышлял Лаврентий Иванович; затем будто его осенило, вскрикнул: – Может, тебя пришить по-тихому? И делу конец.
Николай Петрович яростно замотал головой:
– Не надо меня убивать! Я готов служить Махерису! Я даже очень хочу служить Махерису!
Лаврентий Иванович медленно кивнул, проникновенно заглядывая в глаза землянина.
– Это похвально, что хочешь служить. Но чем ты можешь быть нам полезен?
Вопрос