Тут немец заговорил, с трудом подбирая слова:
– Айн зольдатен – пуф! – и показал на ногу.
«Ага, – сообразил Тихон, – я его в ногу ранил. Ёшкин кот, стрелял в грудь одному, попал в ногу другому… Стрелок хренов! А немцы небось подумали – снайпер, обездвижить хотел. Поэтому особо и не рыпались…»
– Артц, помочь! – продолжил немец.
Тоже понятно: врач нужен, а то кровью изойдет. Кабы еще знать, где они сейчас? Немец полагает, что они в тылу у русских, Тихон же не знает.
Немец ткнул пальцем в небо:
– Фейерверкен!
Что он сказать хочет, при чем здесь… Да это же он о сигнале ракетницей! Хочет, чтобы Тихон обозначил себя. А вдруг немцы приедут? Да и из чего стрелять? Из пистолета? Его через километр слышно не будет, а про видимость вообще разговора нет.
– Найн сигнал, пистоле, – Тихон развел руками. Ну нет у него ракетницы…
Немец понял, кивнул.
– Ду бист, – он показал пальцем на своих.
Так, у них ракетница есть.
– Грюн? – это он о цвете ракеты.
– Найн. – Тихон ткнул в то место на шлеме, где на форменной ушанке должна быть красная звезда.
Немец понял, поднял палец:
– Айн?
– Я.
Если так и дальше дело пойдет, хоть в переводчики иди.
Тихон начал вспоминать единичные немецкие слова, которые слышал когда-то в кинофильмах. Понадобилось, приперло – сразу вспомнил то, что не учил никогда.
– Айн момент… – Немец повернулся и ушел к своим.
Через пару минут хлопнула ракетница, и вверх, озарив все вокруг, взмыла красная ракета.
У Тихона, как и у других летчиков, на случай аварийной посадки к ремню был пристегнут пакет, в котором лежали две шоколадки и пачка печенья – это и был его весь аварийный запас. У немцев, видимо, комплектация была богаче.
Минут через десять – снова хлопок, и вверх опять ушла красная ракета. Хм, может, они для себя помощь вызывают? Кто его знает, какая у немцев сигнализация для такого случая?
Тем не менее ракеты дали эффект. Вдали показался тусклый свет одной фары, и значительно позже – надрывный звук мотора: в их сторону двигался грузовик. Он то и дело застревал – мотор выл, а грузовик стоял.
Но понемногу машина приблизилась и остановилась в полусотне метров от немцев. За кабиной стояли два солдата с винтовками, из кабины лихо выскочил офицер:
– Всем стоять, оружие на землю!
Тихона сразу обдала волна радости – свои! Он на своей земле!
Немцы подняли раненого, поддерживая его под руки.
Бойцы выпрыгнули из кузова, подошли к ним и забрали пистолеты.
До этой минуты Тихон стоял в лесу, сжимая в руке пистолет. Теперь же, сунув его в кобуру, он шагнул из-за деревьев:
– Бойцы, не стреляйте, я свой!
– Подними руки