Полюбовавшись на цветы, я подняла глаза выше. В сумерках казалось, что кошки на подоконнике превратились в маленьких, но грозных сфинксов. А за ними стояла, не двигаясь, чёрная тень.
Холодные мурашки пробежали от макушки до пяток. Я поёжилась.
«Мила, не бойся! Всё хорошо. Это твоё воображение. Зайди в подъезд и позвони в дверь», – уговаривала я сама себя, но зайти не решалась.
«А может, домой?» – внутренний голос звенел в ушах, заглушая здравый смысл.
Надо сказать, что живу я совсем недалеко, но никогда не была в этом районе. Даже странно. Видимо, не по пути. Или не ко времени.
Нет, дорогая, никуда ты не пойдёшь. Будем разбираться.
Оглянувшись, я собрала волю в кулак и открыла дверь в подъезд. В нос ударил чудовищный запах кошачьей мочи.
Ничего ж себе! Глаза запекло, нос отёк.
Я выскочила как ошпаренная.
Через минуту – повторная попытка. Снова безрезультатно.
А октябрьский вечер уже проявлялся в закатном потоке, набирая силу и обещая через полчаса покрыть мраком город и его жителей.
Нет, я буду не я, если не попаду внутрь этого странного дома.
Надо обойти вокруг, постучать в окна: кто-то же должен отозваться. Кошки не могут жить одни.
Стоп!
У меня в портфеле лежит список возможных жильцов этого дома. Как же я сразу не вспомнила?
Так, в портфеле каждого переписчика ещё имеется и фонарик, что очень удобно в создавшейся ситуации. К тому же есть ещё и свисток. Тоже очень удобно: будет страшно – буду свистеть.
Я села на деревянную скамейку у входа и начала листать списки жильцов.
«Воротынцева О. М., Воротынцев М. О. Квартира номер четыре» – этих точно нет, на втором этаже даже штор не осталось.
«Симанская Н. Ф. Квартира номер три» – их соседка, тоже, по всей видимости, съехала. Одно из окон открыто настежь. Вряд ли бы хозяйка практиковала такое проветривание в октябре.
«Музолевский К. Н. Квартира номер один» – если нумерация квартир идёт слева направо, то именно в этой квартире на первом этаже разбиты два окна. Жить там нельзя.
Оставалась квартира под номером два.
«Андреева М. Л.».
Кошки в окне посмотрели на меня с явным уважением.
С достоинством известного детектива, жившего на не менее известной улице под названием Бейкер Стрит, я положила список в портфель, взяла в руки свисток и фонарик.
Ваш выход, Шерлок!
Воздух в лёгких закончился у самой двери, на второй вдох я не решалась.
И тут, то ли от недостатка кислорода, то ли от ощущения, что схожу с ума, я увидела открывающую дверь, обитую чёрным ободранным дерматином, и высокую чёрную фигуру на фоне окна. Фигура странно махала руками и шла прямо на меня.
Фонарик глухо упал, «Шерлок» жалобно вскрикнул и выскочил из подъезда.
Очнулась я на Юбилейной площади. Октябрьский вечер, как и обещал, затягивал прохладой