– Возьми.
Тот принялся раздавать. При этом он изменил очерёдность, и Ваня с Лилей как бы поменялись местами.
– Я выиграла, я выиграла! – радостно захлопала в ладоши Ширшова.
Тагеров посмотрел на Вишнякова. Его взгляд был весел, пытлив и настойчив. Ответный взгляд Сергея содержал в себе осуждение. Ваня нахмурился, заёрзал, и стал пристально рассматривать пальцы своих рук. Первой напряжённость ситуации уловила Юля. Она перемешала карты и воскликнула:
– Да хватит вам картёжничать! Мы к Уфе подъезжаем. Собирайтесь. Стоянка тридцать минут. Хоть с вокзала на Уфу посмотрим.
Когда поезд остановился, и все пассажиры потянулись к выходу, Сергей тихонько притянул к себе Алана и произнёс:
– Зачем ты? Я специально хотел его ободрить.
– Да он по жизни такой угрюмый, – отмахнувшись, бросил тот.
В отличие от Попова, Тагерову повезло родиться баловнем судьбы. Его отец был очень уважаемым человеком, занимал весьма солидный пост, ввиду чего Алан никогда не сталкивался с такой проблемой, как нужда.
Его личность лучше всего характеризует один эпизод, который имел место ещё на первом курсе. В нашей группе требовалось избрать старосту. Не считая некоторых формальностей, староста главным образом был нужен для того, чтобы ежемесячно получать в кассе университета на группу стипендию. Кроме старосты, никто другой получить её не мог. Доверенность оформлялась только на него. Кто-то предложил Тагерова. Он не возражал, и мы единогласно проголосовали «за».
Наступило пятнадцатое число, которое мы в шутку называли «Днём студента». Все смотрят на Алана. Тот и бровью не ведёт.
– Алан, ты сходил за стипендией?
– Нет, не сходил. Сегодня некогда. Завтра схожу.
Наступает следующий день. Денег снова нет.
– Алан, где стипендия?
– Да успокойтесь вы! Получите вы свои деньги!
На третий день – то же самое. А на четвёртый вся стипендия нашей группы была зачислена бухгалтерией на депонент, и забрать её теперь можно было лишь в следующем месяце. Некоторым ребятам, как, например, Ване Попову, пришлось тогда очень туго, ибо стипендия являлась для них чуть ли не основным источником средств к существованию.
В этом и был весь Тагеров. Эгоизм и равнодушие, уверенность и самомнение пронзали его насквозь. Казалось, что в его внутреннем мире совершенно отсутствовало место для понимания других людей, настолько он был поглощён собственной персоной.
3
Утренний солнечный свет, бивший сквозь шторы из окна, настойчиво щекотал мои веки. Я открыл глаза, зевнул, потянулся и перевернулся на другой бок, намереваясь ещё немного подремать. Как приятно было снова спать на кровати, под тёплым одеялом, после холодной, сырой земли, на которой мне пришлось провести несколько ночей, укрывшись курткой и используя в качестве подушки собственный рюкзак.
Из коридора донеслись чьи-то голоса. Я прислушался.
– Вы,