Теперь вся троица горела желанием приступить к работе над романом, но мне это показалось несправедливым. Я тоже знал парочку отличных историй о собаках, и их стоило рассказать. В прошлом мне довелось жить в одном доме с черно-рыжим терьером. Пес удрал от своего хозяина (если, конечно, он позволил кому-то быть хоть на время его хозяином, что выглядело проблематично, учитывая его независимый и агрессивный характер) и теперь жил совершенно самостоятельно. Наш холл стал его спальней, а столовался он у всех жильцов поочередно.
В пять утра терьер легко перекусывал в обществе юного Холлиса, ученика механика. Тот вставал в полпятого и сам варил себе кофе, чтобы успеть к шести на работу. В восемь тридцать пес плотно завтракал с мистером Блэром со второго этажа. А иногда даже дожидался встававшего поздно Джека Гэдбата и получал порцию жареных почек с подливой.
Потом терьер обычно исчезал и появлялся к пяти часам, когда я пил чай и съедал отбивную котлету. Где он был и что делал в этот длительный промежуток времени, покрыто тайной. Гэдбат божился, что пару раз видел, как пес выходил из конторы биржевого маклера на Треднидл-стрит, и каким бы невероятным ни казалось поначалу это утверждение, со временем, размышляя над необычной страстью терьера к монетам, которые он у всех клянчил и куда-то прятал, мы почти в него поверили.
Страсть к накопительству была у него исключительная. Уже немолодой пес был наделен чувством собственного достоинства, однако, чтобы заполучить пенни, мог гоняться за собственным хвостом, пока не превращался в один вертящийся круг. Пес выучил разные трюки и вечерами исполнял их, переходя из комнаты в комнату, а закончив программу, садился на задние лапы и клянчил деньги. Все мы его баловали, и никто не жадничал. За год он, должно быть, собрал немало фунтов стерлингов.
Однажды я увидел его в толпе перед нашим домом. Он внимательно следил за выступлением пуделя под звуки шарманки. В конце представления пудель встал на голову и передние лапы и так с задранными вверх задними ногами обошел круг. Это развеселило зрителей, они от души смеялись, и, когда пудель еще раз прошелся по кругу с деревянным блюдцем в зубах, туда щедро посыпались монеты.
Вернувшись домой, наш пес немедленно приступил к занятиям. Через три дня он уже мог ходить на передних лапах и в первый же вечер заработал шесть пенсов. В его возрасте такие подвиги даются нелегко, особенно если учесть, что терьер страдал ревматизмом, но ради денег он был готов на все. Думаю, за восемь пенсов он продал бы душу дьяволу.
Пес знал цену деньгам и в них разбирался. Если вы держали в одной руке пенни, а в другой – три пенса, он выхватывал именно