Браун хотел, чтобы мы поверили, будто фантастическое, вневременное животное, о котором он рассказывал, принадлежит его шурину, и страшно обиделся, услышав, как Джефсон пробормотал про себя, что это двадцать восьмой шурин, известный ему как владелец собаки, не говоря уже о тех ста семнадцати, которые уверяют, что собака принадлежала им самим.
Мы сделали попытку приступить к работе, но анекдот Брауна сбил весь настрой. Грешно рассказывать такую историю в обществе обычных, не лишенных тщеславия людей. Стоит одному завести разговор о такой чудо-собаке, как у остальных возникает неодолимая потребность рассказать историю еще покруче. Вот, к примеру, одна из них. Не ручаюсь за ее достоверность, ведь ее рассказывал мне судья.
Приходской пастор, добрый и благочестивый старик, пришел навестить умирающего и, желая подбодрить беднягу, рассказал анекдот о собаке. Когда он закончил, больной приподнялся на подушках и сказал: «Знаю историю получше. У меня была однажды собака – крупная, коричневая, кривобокая…» Усилие превысило физические возможности больного и истощило его последние силы. Больной откинулся на подушки, а врач, подойдя ближе, понял, что тот кончается. Старый пастор поднялся, взял руку умирающего в свои и слегка пожал.
– Мы еще встретимся, – мягко произнес он.
Больной повернулся к нему. Безмятежная и благодарная улыбка озарила его лицо.
– Мне радостно это слышать, – прошептал он слабым голосом. – Тогда напомните, чтобы я досказал историю о собаке.
И больной мирно скончался с благостной улыбкой на устах.
Рассказавший свою «собачью» историю Браун был полностью удовлетворен и хотел, чтобы мы занялись судьбой нашей героини, но остальные не чувствовали, что готовы к этому. Каждый вспоминал слышанную им когда-то историю на собачью тему и прикидывал, насколько правдоподобной она выглядит.
В Макшонесси с каждой минутой заметно нарастало беспокойство и нетерпение. Довольный Браун, завершив свою историю, пустился в пространные рассуждения, которые, впрочем, никто не слушал, и наконец не без гордости подвел итог:
– Чего вам еще надо? Этот сюжет пока никто не использовал, и характеры во всех отношениях оригинальные.
И тут Макшонесси не сдержался.
– Если уж заговорили о сюжетах, – начал он, придвигая стул ближе к столу, – то у меня есть кое-что на примете. Я не рассказывал вам о собаке, которая жила у нас в Норвуде?
– Кажется, это был бульдог? – занервничал Джефсон.
– Да, бульдог, – невозмутимо признал Макшонесси, – но не думаю, что я рассказывал вам эту историю.
Зная по опыту, что спорить с ним себе дороже, мы приготовились в очередной раз слушать этот рассказ.
– Тогда в наших местах