Я отвечала ему общеизвестным словом со всеобъемлющим отрицательным смыслом, продолжала свой скорбный путь и прислушивалась к организму. Внутри было тихо, как в… не, не, яжмать… просто тихо. Прожорливое детище мирно спало, убаюканное моими движениями, как в люльке. Я методично обследовала подкомодье, подскамеечное пространство и поддиванную тьму, заглянула в тайное укрывище в уголу за шторой, где наткулась на ошеломленную моим вниманием мышь.
Спустя некоторое время мы с Мареком, обогнув гостиную, встретились под столом. Второму дитяти надоело болтаться или оно просто проснулось, потянулось…
– Ик!
Огненный плевок был мелкий, случалось и покруче. Только ковер малость подпортился. И то Мар быстренько притушил, пока до елки докатиться не успело. Я подняла на него виноватые глаза.
– О, Тьма, – почти шепотом почти простонал он, – когда этот бездный срок закончится и вы будете по отдельности…
– А что ты хочешь? – возмутилась я, дитя возмутилось вместе со мной, наподдав макушкой, и очередной огненный ком помчался к елке.
– Я хочу обратно свою жену, нормальную, а не помесь дракона и гарпии в период линьки, – шипел Марек, едва не голой рукой изловивший исторгнутое.
– Холин, ты что… ты меня сейчас лысой обозвал?
– Тихо! Молчи! – шикнул он на меня, да еще и рот закрыл.
Ладонь пахла куриными крылышками в карамели, и мне сразу же захотелось есть. А еще поясницу дико ломило от странной позы. Я на четвереньках с ясельного возраста столько не ходила. Зачем вообще некоторым такие огромные гостиные…
– Хиииссс, – едва слышно доносилось откуда-то со стороны тлеющей светгирляндой елки.
– Мика, – таинственно прошептала стоящая рядом на четвереньках тьма, переходя в режим «уррр», мерцая бликами отражающейся в темных глазах гирлянды, – ты сейчас такая… красивая. – И потянулся к губам.
– Мар, что ты творишь? – не слишком настойчиво уворачиваясь от поцелуев, шептала в ответ я. – Надо быстрее Лайма найти.
– Да вон он под елкой, за коробками, нашел конфеты, налопался, перепачкался, как вурдалак, и спит. Мика…
– Мар, ты маньяк.
– А зачем ты меня весь вечер коварно соблазняешь? – урчал Холин, подбираясь вплотную и руки распустил. – Дразнишься, пальцы облизываешь, намекаешь на всякое, в позы любопытные встаешь, в укромное место меня заманила и дышишь провокационно, – продолжал свою неприличную деятельность супруг, покрывая мои губы и лицо быстрыми горячими поцелуями и ненавязчиво укладывая меня на спину. Дышалось мне и правда тяжеловато и не только от коварных действий Марека.
– Холин, ты псих и извращенец, мы под столом в чужом доме, о чем ты думаешь…
– А ты? – поблестел глазами некромант и явно собирался припасть к в перспективе кормящей, а потому значительно увеличившейся груди.
– Забирай…