– Ну и что?
– Чудной парень! – Она усмехнулась.
– Мальчик или девочка?
– Мальчик.
– А как зовут?
– Дима.
– Дмитрий… А отчество?
– Анатольевич… – Потом добавила: – Муж на работе.
– На работе? – улыбнулся я.
Она догадалась, что я понял её обман, поправила:
– До осени следующего года.
– Длинная у него смена.
– Он в армии.
– А…
– А когда вы узнали, что я работаю в военкомате?
– Сегодня.
Она посмотрела на меня тем, прежним взглядом. Пошли. Дошли до её дома.
– Спасибо, что проводили. До свидания, – она закрыла за со- бой калитку и вошла в дом.
Час простоял у её дома. Вышла она. Начала развешивать бельё.
– Надя, – позвал я её. Она подошла к калитке.
– Ну, что?
– Может, завтра или в воскресенье сходим в кино?
– Я люблю своего мужа… – неожиданно сказала она.
– Ты говоришь одно, а глаза говорят совсем другое.
Она отвела взгляд в сторону, как-то поёжилась.
– Пойду… А то Димка на кухне лазает…
– Я ему завтра игрушку принесу!
– Не вздумай!.. Пойду, вон бабушка в окно смотрит.
– Следит?
– Да…
Она пошла к дому. Остановилась. Обернулась.
– Мы лучше будем с тобой друзьями! Хорошо?
Мне показалось, что она сказала это как-то умоляюще.
– Надя, а помнишь?..
– Не надо!
– Хорошо, – сказал я, повернулся и хотел уйти.
– А как тебя зовут? – тихо спросила она.
– Володя.
– До свидания, Володя.
На этом записи в дневнике заканчивались. В конце, между ли- стами, было вложено несколько фотографий киноактрис и тот самый рисунок из журнала, наклеенный на картонку. Во всех фото- графиях и рисунке было что-то близкое. Глаза! Очень похожие глаза у всех этих женщин. Таинственные, особенные той южной красотой, какая есть в глазах украинок и итальянок… Отдельно, на тетрадном листке в клетку, было переписано начало стихотворения Лермонтова:
У ног других не забывал
Я взор твоих очей;
Любя других, я лишь страдал
Любовью прежних дней;
Так память, демон-властелин,
Всё будит старину,
И я твержу один, один:
Люблю, люблю одну!
Был также небольшой клочок бумаги, на котором было написано: «…она стояла на остановке с двумя детьми. Рядом её муж. Мы с ней посмотрели друг другу в глаза. Неужели она меня любила, любит и будет любить всегда, как и я её?..»
Дотронулся март
Своей солнечной кистью
Белого холста зимы
И
Прожёг его насквозь.
Весенний, чуть смешной, наивный ветер
Щенячьей