Пробуя на вкус это возможное гипотетически будущее, Симона врасплох застал новый образ, который явился его взгляду и заставил моментально замереть его маленькую «рыбку» в уме так, будто бы она увидела впереди гигантское морское чудовище, которое могло бы проглотить его без остатка. Этим океаническим монстром оказались пара огоньков: оранжевое, практически раскаленное до красна, страстное и властное пламя, и зеленое, освежающее и вместе с тем обещающее безмятежное сияние.
Они оба танцевали, заигрывая друг с другом как любовники. Подобная ассоциация неслучайно возникла в сознании Симона, поскольку, когда их темпераментный танец замедлился, он как следует сфокусировался и уже без особого труда разглядел, что пламя пожара было на самом деле копной волос, что подобно кисточке вырисовывало замысловатые узоры в пространстве перед замершим от созерцаемой красоты гостем. В то же самое время зеленоватое свечение было платьем, которое служило скорее даже не для того, чтобы закрыть тело, но, напротив, обнажить его в дерзкой и недвусмысленно дразнящей манере.
В конце концов обе этих полярности замерли, позволяя как следует разглядеть танцовщицу со спины. И даже несмотря на этот ранее не виданный Симоном образ, напоминающей о весеннем лесе, который вот-вот настигнет беспощадный пожар, он тем не менее без особого труда сразу же узнал в нем ту, ради кого он тут и оказался.
Складывалось впечатление, что и сама Кейт, что в пол-оборота повернулась к своему воздыхателю, и сам преданный влюбленный знали заранее, что им суждено встретиться здесь и сейчас. Без слов было понятно и что этот танец предназначался непосредственно самому Симону, ощутившему, как внутри него поднимается волна трепета, что осветила его изнутри, заставив серебряную олимпийку превратиться в сотни маленьких розовых зеркал, с которым гармонично контрастировало голубое свечение его маски.
Недвусмысленно, как по крайней мере это показалось самому Симону, его подруга кивнула головой, и в потоке плотных вибраций танцпола-аквариума обратилась вновь в две огненные точки, которые подобно видимому сигналу помчались прочь по огромному узору микросхемы этого дышащего свободой и любовью пространства. Сквозь тела, страстные звуки любовников, музыку, гудящий бас и голографические проекции ловко пробирались оранжевый и зеленый огоньки, за которыми неотступно следовали розовый и голубой, что так же отражали своими цветами натуру своего носителя. Так, практически пурпурное