Узница не слышала слов Реггса, сжавшись в комок и пытаясь не сойти с ума от боли, вызванной ядом, который прожигал ее внутренности. По всей видимости, это переживание и послужило последней каплей, поскольку та расщелина под потолком, что сводила ее с ума в камере появилась и под потолком зала собраний. Она начала расширяться до тех пор, пока оттуда на нее уже совершенно внаглую и не стесняясь всей окружающей обстановки и охраны стало пялиться какое-то существо. Встретившись с ним взглядом, узница испугалась настолько, что готова была, даже рискуя вызвать на себя гнев охранников и новые пытки, броситься куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Однако страх сковал ее целиком, и все, что она могла делать, это безучастно наблюдать за тем, как эта сущность проявлялась в окружающем ее пространстве, а в ее голове эхом как будто бы в виде насмешки раздавались хлопки от соприкосновения подошв ног с асфальтом. Ей даже показалось на мгновение, что это она сама бежала куда-то, и даже неважно куда, поскольку была свободна от всего того ужаса, что душил ее прямо здесь и сейчас.
Глава 12
Тринадцать часов до затмения – главный вход Центрального Государственного Университета Метрополии Сердца
Остановившись, Симон уперся ладонями в коленки, судорожно ловя ртом воздух после пробежки. Казалось, он хотел сбежать из невидимой тюрьмы, в которой был заперт очень долгое время. По крайней мере, Симон чувствовал, что находится не на улице, а заперт в душном и затхлом помещении прямо здесь и сейчас. Вместе с тем он ощущал такую тоску, причину которой не мог объяснить. С другой стороны, Симон, осмотревшись, стал свидетелем тому, что по-настоящему в данный момент тронуло его сердце и помогло отвлечься от тревожных мыслей. Этим самым объектом являлась небольшая площадь перед его университетом, на которой уже практически не осталось народа и на которую падали закатные солнечные лучи. На стоянке поодаль также практически не осталось машин, кроме пары бронированных черных гвардейских моделей. Их, видимо, бросили тут, поскольку мест для парковки поблизости больше не нашлось. Подняв голову выше, Симона стал скользить взглядом по переливающимся в вечерней неге колоннам, что приветствовали своего в который раз вернувшегося домой дорогого искателя истины. Да, действительно, это здание в немалой степени было его отрадой. Даже несмотря на то, что за пару лет учебы единственным настоящим другом ему там стал Эдди, а всеми остальными социальными связами Симон обрастал в иных местах,