Перейдя улицу, он чуть не столкнулся с двумя прилично одетыми господами, вышедшими из трактира «Пятёрка». Один был приземистый, широколицый, в модном пальто и котелке, второй – в шубе, внушительного роста, с торчащими щёточкой усами под крупным носом, на голове высокая меховая фуражка.
– Ну, ничего откушали, – говорил широколицый. – По-нашему, по волжски.
– Конечно, это не «Палкин» и не «Донон».
– Да уж конечно.
– А вы бывали на Волге, граф?
– Я, к примеру сказать, на Луне не бывал, и даже на Марсе, что ж из того? Мыслью человек способен и туда перенестись, и там отобедать. Впрочем, бывал на Волге, я же в Самаре женился.
– Конечно же, конечно…
– Вот так-то.
– А до Марса сейчас рукой подать, – заметил носатый.
– Да, противостояние. Есть у меня задумка одна на сей счёт… Впрочем, теперь уже не успеть, а дорого яичко ко Христову Дню. Может, к следующему противостоянию и сочиню, времени достанет.
– Рассказ? Повесть? Из пушки на Луну?
– Вроде того. Луна-то вовсю освоена, теперь черёд Марса. Ну, а вы над чем сейчас работаете?
– Знаете, готтентоты заплевали. Пошлость, пошлость… А так – тружусь, ощущаю бодрость. За будетлян взялся, поддержать, по мне есть в них что-то. По графоманке Чарской обязательно проедусь. Переводы продолжаю, опять же.
– А стихи как?
– Да знаете, экспромтом выходит, и очень даже. Блинов тут детишек своих привёз, так я им столько всего напридумывал, записать осталось.
– Это который Блинов?
– Сосед, дачник, вы его видели. Учитель рисования у барона Штиглица.
– Да-да, припоминаю.
– Детишки его забавные, в гости заходят, с ними легко сочиняется. В свинки и мышки вот в последний раз играли, а как Коле, сынку, краски принесли, у него глаза расширились, с каким невероятным энтузиазмом рисовал, едва оторвали! Глядя на них, стыдно лениться. И стеной за меня, когда супружница сварлит… сварливит… футы-нуты. Я, кажется, новое слово сочинил. Вот что анисовая делает.
– М-да, семейный рай… Ну я-то больше на эти галеры не согласен. Второй год свободен.
– Не зарекайтесь, Алексей Николаевич. Может, ещё женитесь, и не раз.
– Увольте, Николай Васильевич, это не для меня.
Собеседники остановили извозчика.
– На Таврическую, – приказал круглолицый.
И они укатили.
«Надо же, литераторы! – усмехнулся Максим. – И тоже про Марс. Каких только личностей не встретишь подле трактира на улицах стольного города…»
И он направился к подъезду.
Первая встреча.
Максим часто вспоминал тот тёплый летний день, когда после похвального окончания второго класса отец сводил его на новую французскую фильму «Путешествие на Луну», которую давали в павильоне сада «Аквариум». Максим был абсолютно убеждён, что всё показанное