Куряне и хуторяне, или Уткин удружил. Сборник рассказов. Олег Молоканов

дома. Костян Матвеевич был рад непрошеному гостю и угостил его чаем, а почему нет? В деревне скучно, это раз. Потом – гость из облцентра, тем более журналист. Ну, и как журналист Уткин расспросил его о жизни, о делах, а Матвеич обо всем вкратце поведал, да еще и на пробу литр меда Уткину отлил. Денег ни за колесо, ни за мед не взял, только сказал: «Мед хороший, зацени, может, клиентов мне подтянешь». – «Подтяну! – обрадовался Уткин, – тем более ты недорого просишь». – «Недорого, потому что это опт. Я меньше чем по двадцать литров не продаю. Одна фляга – это у меня опт считается». – «А мне что – опт, не опт? Приедут за медом, обещаю! У меня знаешь сколько знакомых?» Уткин действительно знал, кто может заинтересоваться медом, и считал своим долгом отплатить этому умелому и доброму мужику за услугу. «Ну, раз так – подтягивай», – сказал Костян Матвеевич. Новые знакомые ударили по рукам – и тут произошло событие, которое перевернуло в журналисте Уткине устоявшееся мнение о серости жизни в русских селеньях.

      В дом осторожно постучали, и в дверь террасы медленно просунулась, словно ожидая удара пыльным мешком, голова Альбинки. Она, конечно, была в фартуке.

      – Костян, я пришла. Ты один? Там джип какой-то на дороге встал. И колеса на нем нет.

      – А, Альбинка! Вот, гость у меня, видишь? Сейчас не приму, приходи через полчасика.

      – А Ольга говорит, у нас время четкое: одиннадцать часов. Обронив эту фразу, простодушная Альбинка никак не могла знать, что Матвеичев гость – журналист, и с профессиональным чутьем у него все в порядке. Уткин насторожился, но вида, конечно, не подал. А Костян Матвеевич от такой Альбинкиной прямоты негодующе привстал с табуретки и выпалил:

      – Что, прямо сей секунд я тебя тут разложу?

      Уткин насторожился еще больше и отвернул взгляд в сторону.

      – Ладно, зайду через полчаса.

      Альбинка, задрав нос, закинула в рот леденец из фартука, выплыла лебедем на крыльцо и исчезла.

      – Чего ей надо-то? – полюбопытствовал Уткин.

      – Да очередь ее сегодня. Чекрыжить буду ее.

      – Что значит «чекрыжить»?

      – Ну, тово… В половом смысле.

      – Не понял… А, понял. А что значит «очередь»?

      Ну, Костян Матвеевич все ему тогда и выдал.

      «Вот оно, слава тебе, господи! Наконец-то! Вот будет передача! Вот будет рейтинг!» – эта мысль прямо громом поразила Уткина. Еще раз поблагодарив Матвеича, водрузив колесо на джип и уехав, Уткин размышлял за рулем, что ему теперь конкретно делать. «Повидать Веронику Кузьминичну, и чем скорее, тем лучше. Спрошу, остались у нее деньги на телепроект или нет. Если даст – надо команду в Лопухи заряжать. Оператор с камерой, свет, гример… или ладно, гример не нужен. Я ведущий. Я же режиссер. Я же и продюсер. Это не вопрос. Кстати, помирилась она с мужем? Разузнать надо. Что-то она тогда, зимой, говорила про «отомщу»…

      В этот же день Уткин сидел в знакомом кабинете.

      – Представляете,