Слово мужа, разумеется, закон. Неера привычно поворачивается к рабочему столу, приступает к ощипыванию курицы. Она старается не смотреть в сторону обеденного зала. А там неописуемый бардак. Обглоданные кости, крошки, лужицы вина, жирные пятна – всё вперемешку с заляпанной посудой, тряпками – Неера уберет потом, лишь бы этот пир, наконец, закончился. Она на всё согласна. Где это видано – за стол уселись днем, давно спустился вечер – вздыхает жена Алея – Но пока не видно ни конца, ни края великому обжорству.
– О, первая звезда – отодвигает занавеску Геракл – Пора богам посвятить возлияния. Почтить их.
Вообще то это надо делать до начала пира, но лучше поздно, чем никогда.
– Конечно, друг мой – соглашается Алей. За время совместной трапезы они сдружились не разлей вода, прониклись гаммой благородных чувств, понимают друг друга с полуслова. – Идём. Святилище Афины здесь, под боком.
Какие замечательные ощущения, настоящее блаженство – как мало надо человеку для счастья – наконец-то он наелся впервые за много дней, отдохнул с приятным собеседником, напился от души, для полноты картины неплохо заполучить какую-нибудь шлюшку – тогда Геракл был бы абсолютно счастлив. Жаль, у Алея нет злачных заведений по близости. А есть невзрачный кособокий храм. И божества настойчиво ждут возлияний. Два пьяненьких собутыльника поддерживают один другого, петляют по лужайке туда-сюда, но всё-таки находят путь к святилищу Афины. Там щедро льют вино на алтарь богини, и допивают амфору до дна.
Алей – он явно послабее великого героя – падает у алтаря и засыпает – едва успев коснуться пола. Геракл таращится на друга осоловелыми глазами, понимает, что толку больше нет от спящего приятеля, и озирается по сторонам. Возле источника у северного входа как будто есть движение. Темно и толком ничего не видно, но это явно женщина. Как раз то самое, чего так не хватало. Геракл зря время не теряет. Тоненькая жрица не успела ахнуть, здоровенный пьяный бугай заткнул ей рот, задрал тунику, зажал словно тисками своими ручищами, изнасиловал и выпустил из рук лишь когда получил полное удовлетворение. Вот чего ему не доставало. Наконец-то все нехитрые желания Геракла на сегодня сбылись. Всё-таки счастье есть на свете. После чего великий герой разлегся возле источника и захрапел – довольный и счастливый.
Истерзанная девушка некоторое время лежала на полу, свернувшись жалким трепетным комочком. Едва раздался храп великого героя, Авга осторожно приподнялась. Свет факела позволил оглядеться. Её обидчик спал беспробудным сном. У алтаря храпел её отец. Лишь статуя Афины безучастно таращила нарисованные глаза на свою испуганную жрицу. Авга потихоньку пошла домой.
***
Мать заканчивала с уборкой остатков пира, когда Авга появилась на пороге кухни. Растрёпанная, напуганная до смерти. Вся кожа в ссадинах. Кровавый ручеек тёк по ногам, болел низ живота.
– Что случилось, дочь? – вопрос был явно лишним.
Вместо ответа Авга бросилась в объятья матери. Заплакала,