Четыре года спустя на Новом мосту воздвигается конная статуя Генриха IV, первая конная на городских магистралях. Король обращен лицом к площади Дофина, к двум сохранившимся древним домам.
Два выделяющихся розовых дома. О них написал Андре Моруа: «Они из розового кирпича и тесаных белых камней, очень простые, но такие французские, что во времена войны, вдали от моей страны, я мечтал о них каждую ночь как о символе всего того, что потерял…». Память о Франции – два розовых дома, а впереди у нас розовый город – Тулуза, где нам работать ровно три дня.
Взглянем от памятника Генриху IV на правый берег Сены, и перед нами взметнётся ввысь красивое здание с летящими вверх каменными и стеклянными вертикалями, опоясанное чугунной балюстрадой, с особыми флагами – жёлтыми с красной каймой, с корытообразной крышей, над которой огромные буквы «Samaritaine». Это универмаг – «Самаритянин».
Когда-то на этом месте стоял насос. Он-то и получил прозвище «Самаритянин» из-за высеченного на нем барельефа «Христос у колодца Иакова». Насос исчез еще в 1813 году, но его именем была названа построенная по соседству баня. Так же назвали и открывшийся рядом магазин. Владелец его Эрнест Коньяк сохранил название. «Люди привыкли, – считал он, – и название их привлечёт». В Париже масса сохранившихся названий. И знакомые нам по Хемингуэйю кафе «Купол», «Ротонда», «Клозери де Лила» и множество других.
Рядом с универмагом огромный рекламный плакат на щите в рамочке. Господи, да что же такое творится? Прямо по-книжному, чтобы замкнуть сюжет! Невероятно, но факт. Я сам считал вероятности, но это – лишено всякого здравого смысла – с парижского плаката на нас по-особенному смотрела специалистка из ЦУПа Ирочка Чебаевская.
Бросим прощальный взгляд на «Самаритэн» и поспешим мимо него по рю Пон-Нёф, потом по маленькой рю де Бургонь в КНЕС. Мы ещё замкнем парижское золотое кольцо, но не сразу, а в несколько попыток.
Уроки французского
Я не читал рассказа Валентина Распутина «Уроки французского», я видел только поставленный по рассказу фильм о самом высоком уровне человечности в невыносимых условиях. Но существуют уроки и в самом обыденном, в воспитывающих повседневных делах.
Здешний мир возникал сначала для меня из газетных строчек, журнальных страниц, книг. Он был практически так же далёк от действительности, как мир снов. Но получилось так, словно ты вошел в соответствующий сон и твой соответственный мир слился с ранее воображаемым. И вот прежде несовместимые миры соединились, как сообщающиеся сосуды, и влияют
на тебя.
«Уроки