Невероятно красивая дочка крестьянина, удивительный цветок, чудом проросший среди крестьянской грязи, пошлости и необразованности. Девушка, с презрением сторонившаяся сплетен и грубости, а потому – вечно одинокая, возвышенная, невероятная.
Кто же знал, что Янека восхищали первичные признаки превращения в инамку? Разве можно было назвать ее возвышенную отрешенность чудовищной, нежелание перемывать кости с деревенскими дурами – ужасной, а отстраненность от деревенских парней, этих потных хамов, у которых единственное на уме – истинным злом? Боже, какая ирония. Первым порождением зла, с которым довелось взаимодействовать Янеку один на один стала та девушка, о которой он мечтал несколько месяцев.
Тогда у него не хватило решимости ее добить. Инамка приходила пару раз, останавливаясь за забором, и смотрела на слепые окна собственной комнаты. Янек выходил к ней, оставаясь под защитой забора и знаков, но она не нападала. Лишь тянула к нему окровавленные рукава рубахи, покрытые землей и прошлогодними листьями. Под рукавами скрывались обломанные пальцы, он уже тогда это понял. Он не смог. И он решил, что кто-то другой сможет – через год или два, когда она превратится окончательно, когда прекрасные черты ее лица уже невозможно будет узнать в чудовищном облике.
Вот и дурак.
Все эти годы, долгие двадцать лет, его инамка пряталась под землей, утаскивая одиноких путников и домашнюю скотину. Но теперь она вошла в силу – и дом на самой окраине Винницы провалился под землю. На шум прибежал курирующий округ маг, но не смог ничего поделать – и теперь слал истеричные депеши в столицу, требуя подмогу.
Дитмар громко хлопнул книгой, разбудив охранника. Разбираться придется самому – чтобы никто не соотнес появление мощной инамы, с неудачной практикой юного Дитмара, во время которой пропала деревенская девушка.
Ян встал. Ему хотелось на воздух, подальше от пыльных томов и неприятных воспоминаний. Хотелось пройтись по улицам столицы, пропустить стаканчик в баре, позвонить Фелиции. Сделать хоть что-нибудь, что бы отвлечься от мыслей и от грядущей необходимости тащиться на край страны, в глухую Винницу.
Поезд через два часа. У тебя еще есть время, Ян Дитмар.
2.
Купе в первом классе было вызывающе-роскошным, особенно на фоне вонючих общих вагонов пригородного сообщения: белоснежные простыни пахли лавандой, симпатичная проводница принесла Дитмару бутылку пятнадцатилетнего коньяку и никто, абсолютно никто не мешал ему курить.
Но он все равно плохо спал. Мерещилось, что в купе кто-то есть, и что оконного стекла касаются холодные, вымазанные землей ладони – с той стороны.
Промаявшись до самого утра, так и не уснув, Дитмар глушил