Одной рукой она прижала его лицо к своей рыхлой груди, крепкими пальцами второй схватила оторопевшую причинность и стала активно ее массировать, потея от волнения. Но не таков оказался Витя, чтобы вот так без боя сдаться первой подвернувшейся бабе. Упершись ручонками в металлическую раму кроватной сетки, а левой ножонкой в холодный пол, он рванулся вверх что было мочи и вырвался из цепких объятий, едва не оставив в ее руке то, без чего не имел бы для нее такой привлекательности. Оказавшись на свободе, он ринулся прочь из комнаты. Преодолев со спринтерской скоростью длинный коридор, молодой человек оказался на улице босой, в белой футболке и сатиновых трусах украшенных веселыми фиолетовыми бегемотиками.
«Классные плавки, Мухин», – присвистнул кто-то со стороны курилки.
«Вечерний моцион?» – поинтересовался второй голос.
«А? Добрый вечер», – отозвался смущенный Витя и нырнул в самую глубину тени густого кустарника, растущего возле входа, растворившись в ночи весь без остатка.
«Опять очередь, – посочувствовал третий, – Пойду и я отолью, что ли…».
Около получаса Витя героически давил в кустах назойливых комаров. Больше не выдержал. Особенно после того как его дважды чуть не обмочили нетерпеливые сослуживцы. Решил, что пора искать способ возвращения обратно в комнату. Вряд ли Лариса все еще там, после столь откровенного проявления неприятия с его стороны. Гордость женщине не позволит остаться. Обязательно уйдет. Но дефилировать в нестандартных трусах через длинный коридор офицерского общежития стало стыдно. Начался новый исход к местам не столь отдаленным, и женскими голосами тесное помещение наполнилось до отказа. Пришлось искать другие пути, через окно. Благо на ночь оно всегда оставалось открытым. Но как в темноте распознать свое? По виду они все одинаковые. Пришлось прибегнуть к правилам арифметики. Прикинув в уме количество комнат от угла дома, Витя двинулся вдоль фасада отсчитывая такое же количество окон, и почувствовал, как босая нога увязла в чем-то теплом и вязком. В нос ударил неприятный запах потревоженных остатков жизнедеятельности крупного организма.
Волна отвращения пробежала по всему телу. Лицо сморщилось, как от доброй порции лимонного сока, и результат подсчета моментально вылетел из головы вместе с витиеватым идиоматическим выражением, наиболее соответствующим подобным обстоятельствам. Пришлось тщательно вытирать ногу о траву и возвращаться к исходной точке. Однако новый подсчет окон закончился на той же растоптанной куче. На этот раз в ней увязла другая нога. Мало того, при возвращении назад первая наступила на что-то острое, то ли торчащий из земли гвоздь, то ли осколок стекла и теперь