– Он прямо передо мной, – сказал доктор, сверля меня глазами. – Разговаривал с двумя сто семнадцатыми. Когда они в вольной форме вели дневники. Да. Да. – Он помолчал, послушал. – Легко.
Он повесил трубку, откинулся на спинку офисного кресла, переплел пальцы.
– Я свободен? – спросил я.
– Вы сидите здесь.
И хмурился, пока в кабинет не постучали.
Дверь открылась, явив взору двух здоровенных охранников.
– Скотт Бэ Макгрэт, – произнес один, – вы идете с нами.
Он произнес «Б» – обозначавшее мое второе имя, Бартли, – и это не сулило ничего хорошего.
Они сопроводили меня в службу безопасности – приземистый бункер из шлакоблоков на опушке, поодаль от прочих корпусов. В голом вестибюле за стеклом сидел жабоподобный дежурный. Меня провели мимо кабинетов с мельтешащими мониторами: на всех дерганые черно-белые снимки коридоров и аудиторий.
– А теперь будете пытать водой? – осведомился я.
Они пропустили это мимо ушей. Мы остановились у открытой двери в конце.
В комнате, обшитой фанерой, на складном металлическом стуле посреди желтого ковра сгорбилась Нора. По счастью, из образа она вышла – грызла ногти и распахнутыми глазами следила за багровой Элизабет Пул, а та возвышалась над нею, практически излучая термоядерный жар. Рядом на краешке стола примостился высокий седеющий человек в глаженых брюках хаки и ослепительно-голубом свитере.
– Скотт, – промолвил он, поднявшись и протянув мне руку. – Я Аллан Каннингэм. Президент «Брайарвуд-холл». Очень приятно познакомиться.
– А мне еще приятнее.
Он улыбнулся. Бывают такие лучезарные люди – не просто чистенькие, но надраенные, с безупречной кожей, какая обычно встречается лишь у младенцев и монашек.
– Итак, Нора, – произнес он, улыбаясь ей сверху вниз (и она даже улыбнулась в ответ), – сегодня, я так понимаю, выступает под псевдонимом Лиса. Она как раз поведала нам, что вы не потенциальные клиенты, как утверждалось прежде, а в обход закона ищете сведения о нашей бывшей гостье.
– Совершенно верно, – подтвердил я. – Об Александре Кордове. Она сбежала из-под вашей опеки и спустя десять дней умерла. Мы выясняем, не было ли в клинике нарушений, прямо повлекших за собой ее смерть.
– Нарушений не было.
– То есть вы признаете, что Александра Кордова у вас лечилась.
– Ни в коем случае. – Улыбка до ушей давалась Каннингэму с явным трудом. – Но могу сказать, что никаких нарушений безопасности у нас не случалось.
– Если Александре разрешили уйти среди ночи с неопознанным мужчиной, почему клиника на следующий день сообщила о ее пропаже?
Он, кажется, разъярился, однако смолчал.
– Она была «серебряный код». Отделение интенсивной терапии. Им не разрешают уходить без сопровождения. Значит, кто-то в клинике лоханулся.
Каннингэм глубоко вздохнул:
– Мистер Макгрэт, у нас не государственная больница.