Виктория безуспешно пыталась достать из принтера застрявшую бумагу.
Лист застрял капитально, принтер не хотел выпускать его из своей тёмной пасти.
– Давайте помогу, – Рафаэль живо подлетел к столу секретаря, открыл заднюю панель устройства и ловко вытащил пленника. Лист оказался жёваным и чумазым от краски.
– Может, не стоит печатать этот документ? – спросил Акипаки, передавая Виктории истерзанный принтером листок.
– Спасибо! – девушка благодарно улыбнулась и пожала плечами. – Это проект учебной нагрузки на следующий год. Может, и не стоит, вдруг что-то поменять нужно.
Виктория многозначительно посмотрела в глаза Акипаки.
«Кажется, в учебной нагрузке есть нововведения», – подумал профессор.
– Ваши студенты покоя не дают, замучили вопросами: «Где Раф? Когда придёт?» – вклинилась в их диалог Гриффиц.
Ее высокий резкий голос рассекал пространство на части:
– Полдня толпились у кафедры. Гогочут, громко разговаривают, закрывают проход по коридору.
Преподавательница раскладывала на своём столе студенческие работы ровными стопочками.
– Им здесь не место. Пусть ждут в аудитории или звонят вам по телефону. Всему своё время.
Ещё пару стопочек выровняла. Обнаружила нескреплённые листы.
– Виктория, милочка, подайте-ка мне степлер! Мой барахлит. Благодарю.
Клац, клац, щёлкал степлер. Разрозненные листы соединялись в аккуратные подшивки.
– Хорошо, я с ними поговорю, – отозвался Акипаки, рассматривая доску объявлений: «Нет ничего нового? Ощущение, что что-то пропустил».
– И что за фамильярность в обращении? Какой вы для них Раф? – преподаватель строго смотрела поверх очков.
Рафаэль махнул рукой.
– Я им при первой встрече так представился. Ничего страшного. Пусть обращаются, как им удобно.
Русский учёный работал здесь третий год, а Флора – третий десяток. Она была за традиции, за следование привычным, хотя и неписанным правилам Отаго университета, старейшего в Новой Зеландии.
– У нас серьёзный исследовательский центр, и студенты должны понимать, с кем и как нужно общаться. К преподавательскому составу нужно обращаться с должным уважением, и уж тем более сами преподаватели не должны давать повода к панибратству.
Градус недовольства повышался. Нос дамы покрылся испариной, и очки были готовы вот-вот сорваться вниз с его вздёрнутого кончика. Акипаки повернулся всем корпусом к своей коллеге и теперь следил за скольжением её очков по короткой горке носа.
«Что придумать, чтобы очки не ползли вниз?» – думал он.
Гриффиц резким движением указательного пальца отправила очки на переносицу, не дав им сорваться.
– Не переживайте так, уважаемая Флора, мы со студентами сами решим, как лучше ко мне обращаться, – произнёс Акипаки ровным тоном и