Поезд привез нас в Гейдельберг.
При виде цветущих вишен, венчавших горы по берегам Неккара, я ощутил сильнейшее чувство родины. Как же прекрасна эта страна, она достойна, чтобы за нее проливали кровь и умирали. Этого колдовского чувства я прежде в жизни не испытывал. В голове рождались добрые и серьезные мысли, и впервые у меня забрезжила догадка, что эта война не просто великое приключение.
Сражение при Лез-Эпарже стало моим боевым крещением. И оказалось не таким, как я думал. Я участвовал в крупной боевой операции, но так и не встретился с противником лицом к лицу. Лишь много позже пришлось мне пережить прямое столкновение, кульминацию схватки, когда на поле боя эшелон за эшелоном устремляется атакующая пехота, когда на решающие смертоносные минуты прерывается рутинная хаотическая пустота позиционной войны.
Души и Монши
Через две недели рана зажила. Меня направили в резервный батальон в Ганновер, а там, чтобы я привык к самостоятельной ходьбе, дали краткосрочный отпуск домой.
– Можешь теперь представляться фанен-юнкером, – предложил отец, когда мы в один из первых дней моего отпуска прогуливались по фруктовому саду, глядя, как на деревьях завязываются плоды; я исполнил его желание, хотя в начале войны предпочитал быть просто рядовым, отвечающим только за себя.
После отпуска командование полка направило меня в Дёбериц, на шестинедельные учебные курсы, по окончании которых я получил звание фенриха. Судя по сотням молодых людей, собранных на курсы из всех германских земель, страна покуда не оскудела бравыми воинами. Если в Рекуврансе я прошел индивидуальную подготовку, то здесь нас обучали различным способам командовать на местности малыми подразделениями.
В сентябре 1915 года я вернулся в полк. Сошел с поезда в деревне Сен-Леже, где располагался штаб дивизии, откуда во главе небольшого резервного подразделения направился в Души, где наш полк стоял на отдыхе. В это время уже полным ходом шло французское осеннее наступление. Фронт обозначался на огромном пространстве как длинный кипящий бурун. Над нами трещали пулеметы авиационных эскадр. Порой, когда низко над головой пролетал один из французских аэропланов, украшенных яркими эмблемами, которые походили на хищные глаза, зорко осматривающие местность, я прятал свое подразделение под придорожными деревьями. Снаряды зенитных пушек один за другим рвались в вышине белыми облачками, после чего тут и там во вспаханную почву со свистом падали осколки.
Этот небольшой переход сразу дал мне возможность применить новые знания. Вероятно, нас заметили с