– И что, прям просто взял и от гражданства отказался? И случайно «забыл» зарегистрироваться как гражданин СССР? – Бобров нехотя пожал плечами. Он даже не задумывался, как это дело попало к ним в суд, если Федотов уже не был гражданином Союза, убил неволшебницу да еще и обычным ножом. – Значит так, Марк Борисович. Я ставлю заседание через десять дней. Это значит, что через неделю ты должен принести мне все, что нароешь. Начиная с того, с кем Федотов в детском саду дружил, заканчивая анализом почвы на его болотных ботинках. Прочеши всю деревню, весь лес, всю реку. Ханжина подними, чтобы везде с тобой ходил и записывал.
– Ханжин пошлет…
– Ханжин следователь, Бобров, а ты – прокурор. Он тебя по званию послать не может, понимаешь?
– Понимаю. – Он поднялся, но мешкал выходить. – Ольга Феликсовна, а если Вера права?
– Если Вера права, то ты докажешь то же самое, что и она. – Об этом прокурор вряд ли подумал. – У вас одна цель, Марк, найти правду. Иди давай, Бобров, грызи землю.
– Хорошо, Ольга Феликсовна…
– И со мной сразу свяжись, если что-то отроешь.
– Понял.
– И не смей никому взболтнуть, что я тебе помогаю.
– Понял, Ольга Феликсовна, спасибо. До свидания.
Бобров откланялся, и Ольга позволила себе уронить голову. Воспаленные бессонной ночью глаза саднило, но стоило их прикрыть, как тотчас перед ними вставал образ изувеченной души гражданки Ушаковой. Сил о ней думать у Ольги уже не было, так что было решено вернуться к этому делу, когда Бобров достанет хоть какие-то стоящие улики. Судья плотно зажмурилась, по темноте поплыли пятна. Мысленно сфокусировав внимание, Ольга позвала своего секретаря:
– Настя, что еще сегодня?
– На три часа предварительное слушание по делу об убийстве Мироновой. – Бржезинская едва удержалась, чтобы не сматериться: любили ей глухарей спихивать, суди, мол, Оленька, если не ты, то никто. Ну, никто, так никто.
– Переноси.
– На какое число, Ольга Феликсовна?
– После Нового года. И уведоми стороны.
– Будет сделано. – Настя еще училась на курсах, но уже была одной из лучших студенток. Ольга не сомневалась, что когда-нибудь ее секретарь еще задаст жару тому же Боброву. – Что-то еще?
– Если кто-то будет искать – меня нет. – Судья обессиленно стягивала с себя мантию. – Говори всем, что я дома, болею.
– И Константину Григорьевичу тоже?
– Константину Григорьевичу можешь сказать, что я умерла. – За последний месяц присутствие Меншикова в этом кабинете стало настолько чрезмерным, что Ольга невольно начала его избегать.
– Перенаправлять вам звонки?
– Нет. – Ольга поднялась с кресла и позволила шубе умоститься на свои плечи. – Если только Кожемяко звонить будет.
– Как скажете. –