– У-у-у-у, – протянул Артюха.
– Все с тобой понятно! Плохо тебе живется! – неожиданно для себя заговорила я словами отца Александра.
Артюха склонил голову набок и внимательно смотрел на меня.
– А, – махнула я рукой, – пойдем гулять. Тащи поводок!
Собака послушно в считаные секунды притащила поводок, и мы, как бывало прежде, отправились на прогулку.
Я медленно шла по знакомому маршруту. Артюха радостно и лихо бежал впереди, иногда на миг останавливаясь и к чему-то принюхиваясь.
Я пыталась найти в себе чувство сожаления, ностальгии по родным краям. Пыталась, но не находила. Все мне казалось тусклым и чужим. Мне вдруг захотелось бежать. Обратно – в студенческое общежитие. Бежать, чтобы не видеть ничего, напоминающего мне о прошлой жизни. Но необходимо было найти отца Александра. И только это обстоятельство удерживало меня от немедленного отъезда.
Мы вернулись домой. Как обычно, я вымыла Артюхе лапы, потрепала его за длинные кудрявые уши и сказала:
– Ну, все, друг, я пошла! Пожелай мне удачи!
В прихожей, где я поправляла прическу, возник Дэн. И смерил меня откровенно любопытным взглядом, будто рассматривая музейный экземпляр.
– Куда это такая красота направляется? – ехидно спросил он.
– Не твое дело, – буркнула я и открыла входную дверь, спеша поскорее избавиться от его общества.
– А ты похудела, – заметил Дэн, – молодец!
От неожиданности я застыла на месте и обернулась. Это было, пожалуй, его первое доброе слово в мой адрес со времен моего появления на свет. Чтобы кому-то услышать от Дэна комплимент, обычно нужно было сделать невозможное. Вероятно, мне это удалось. Несколько секунд я стояла ошарашенная, изумленно глядя на Дэна. Потом тряхнула головой, прикоснувшись рукой к волосам, и с достоинством ответила:
– Я знаю!
Теперь уже изумился Дэн, но я, довольная собой, уже легко бежала по лестнице, предвкушая долгожданную встречу.
17
Я шла обычным нашим маршрутом, которым столько раз ходила с отцом Александром. Какие-то странные, нехорошие предчувствия не давали мне покоя. Чем ближе становился храм, тем сильнее меня охватывало неприятное волнение.
В храме, как всегда, было тихо и спокойно. Только изредка потрескивали догорающие свечи. Я встала у иконы Богородицы, той самой, возле которой отец Александр наставлял меня на путь истинный. Но не было и следа от прежнего умиротворения – в душе росла тревога. Я ждала с нетерпением, когда откроется алтарь и оттуда выйдет отец Александр. Священники и служащие выходили один за другим, но его не было видно.
Наконец я не выдержала, подошла к женщине в платочке, которая продавала свечи, и почти выкрикнула:
– А где отец Александр?
– Так уехал он, – последовал ответ.
– Как уехал?
В глазах у меня помутнело, и ком подкатил