В коробке лежали старые папины книги по программированию, конспекты и прочие пылесборники. Мира вдохнула поглубже, приступ аллергии сам себя не заработает. В следующей коробке она обнаружила оленьи рога и поспешила убрать их обратно. Рога теперь стойко ассоциировались со школьным позором. Рядом с рогами в толстой черной папке Мира увидела свои старые рисунки. В детстве она очень любила лошадей и изрисовывала ими все альбомы. Сейчас на ее рисунках больше герои и сюжеты из любимых аниме-сериалов. Она погладила ладонью нарисованную лошадку.
«Джесегей» – пронеслось в голове непонятное слово. Мира аж поперхнулась и закашлялась. Может у нее аллергия начинается? Но нет, кашель прекратился а всплывающие в памяти якутские слова уже начинали порядком пугать. Ведь Мира не учила якутский.
– Наверное, когда-то услышала от мамы. – Такое объяснение Мире показалось логичным.
Надо будет потом спросить, что значит это «Джесегей». А сейчас найти бы что-то очень старое, где пыль еще с прошлых времен затаилась. На верхней полке хранились вещи из бабушкиной квартиры – пойдет.
Мира принесла табуретку и из самого дальнего угла достала пакет. Там оказались альбомы с фотографиями.
«Пять лет» прочитала Мира на обороте фото, где сидела счастливая девочка с пухлыми щечками, аккуратно заплетенными косичками, озорные черные глаза сияли, а брови и ресницы были как у всех нормальных людей одного цвета. Мира отложила карточку. Вот была же она когда-то как все! А теперь как корова пегая!
В другом альбоме были старые открытки с изображением Якутска и куча черно-белых фото. Люди сурово смотрели с фотографий, почти не улыбаясь. Наверное, это были каки-то родственники, но Мира никого из них не знала.
Она пролистала фотографии и собиралась уже убрать их обратно в пакет, как вдруг из какого-то альбома выпал старый почтовый конверт. Странно, как Мира его пропустила, ведь она внимательно всё просмотрела.
Конверт был запечатан, но не подписан. Внутри что-то лежало. Немного поколебавшись, Мира осторожно оторвала край конверта. Две пожелтевших фотографии легли ей ладони.
Огромная лиственница возвышалась над бревенчатым трапециевидной формы домом, крыша которого как париком поросла травой. Это был тот самый дом из ее сна.
У Миры перехватило дыхание. На другой расплывчатой фотографии сидел сухонький старик, которого она столько раз видела во сне. Лицо его покрывали морщины, глубоко засевшие на лбу и вокруг глаз. Тонкие губы спрятались под густыми закрученными кверху усами, переходившими в узкую короткую бородку. Волосы непослушным ежиком топорщились по сторонам. И цепкий взгляд внимательных глаз изучал Миру. Словно не она смотрит на фото, а старик с фотографии ее разглядывает. «Дед Митрий» – подписал кто-то красивым ровным подчерком.
– Мит-те-рей, – шепотом произнесла Мира.