Мама говорила не отвлекаясь от рукоделья. Она вышивала гладью, словно рисовала кисточкой масляными красками по холсту. И при этом светилась, совсем как тот доктор сегодня. И почему раньше Мира этого не замечала?
–Я совсем маленькая была, помню спала и вдруг проснулась резко, словно окликнул кто-то. Я давай маму, бабушку звать, а в доме никого. Дом старый, половицы скрипят, точно ходит кто-то и вздыхает тяжело. Мне страшно стало. Смотрю, на комоде фотография стоит: сухонький старичок, седой весь, а глаза добрые-добрые. Я фотографию схватила и разговаривать с ней начала, как будто не одна я в доме, а с дедом. И что интересно, он мне отвечал. Приснилось, наверное. Бабушка меня спящую с этой фотографией нашла и как давай ругать, даже мама испугалась.
– А деда как звали? Что он тебе говорил? – Мире старик из сна сразу вспомнился.
– Миттерей деда звали – Дмитрий по-русски. Что говорил – не помню. Только потом, когда уже в университете училась, к бабушке приезжала в старый дом и там мне дед приснился. Во сне сказал скоро дочка у меня родится и мир принесет. Мне так слово «мир» запомнилось, так тебя и назвали. На твое рождение действительно все родственники собрались, бабушка даже сестер позвала, а потом мы к ним в Вилюйск ездили. Помнишь?
– Нет, когда это было? —Мира нахмурилась. Она правда мало что помнила про Якутск, а про эту поездку вообще впервые слышала.
– Тебе четыре года было, – Мама замолчала, будто раздумывая рассказывать ли дальше. Она разгладила вышивку рукой и продолжила:
– Бабушка тогда отказалась ехать и нас всё отговаривала. А я давно в Вилюйск хотела, с родственниками познакомиться, да и вообще тянуло что ли. А надо было бабку послушаться.
– Почему? Там что-то случилось?
Мама зажмурилась. Уголка уколола палец. Красным бисером на коже выступила кровь.
– Там старый бревенчатый дом, да? А рядом с ним огромная лиственница? – Спросила Мира, перед глазами у нее стоял дом, что столько раз видела во сне про старика.
– Ты помнишь что ли? – Мама посмотрела на Миру настороженно, как будто увидела в Мире что-то иное, непривычное.
– Да, нет, кажется на фотографии в альбоме видела, – поспешила ответить Мира как можно более равнодушно, боясь, что мама как раковина, снова резко захлопнется.
– Да, наверное, у нас где-то лежат старые фотографии, – Мама склонилась над вышивкой. Яркая нитка цвета спелой рябины легла на белую канву, превращаясь в красивый изгиб птичьих лап.
– Мам, ты не дорассказала про поездку в Вилюйск.
Мама вздохнула, завязала нитку в узелок и свернула вышивку. – Поздно уже, спать пора. Как-нибудь в другой раз.
Этот другой раз может и не случится никогда. Раковина захлопнулась. Мама редко рассказывала что-то про своих родственников, как будто вспоминать Якутск ей сложно или больно.
Свет