Заказ она оформила, деньги заплатила, но уходить не торопилась, долго рассматривала товары, аккуратно разложенные на прилавке и закрытые в стеклянных шкафах, решилась и купила несколько свечек. Осторожно ступая по деревянному скрипучему полу, прошла в молельню, слабо освещаемую лампадами. Несколько молящихся стояли ближе к иконам иные у подсвечников и старались установить свечи.
В полумраке с трудом нашла икону Николая Угодника. Издалека коротко помолилась Иисусу Христу, Божьей матери: «Прости и помилуй!» Толкаться у подсвечников не пришлось, как это было там – в деревенской церкви, в далеком детстве. Быстро и уверенно поставила свечи перед Николаем Угодником. Также уверенно крестясь прошептала: «преизрядный Николай угодниче, помощниче, умоли господа Бога сохранить в здравии моих детей и сохранить их всех до моей смерти», заплакала. Слезы лились по щекам, и она не могла остановить их. Пытаясь обнаружить носовой платок в кармане пальто, вспомнила, что в кармане оставался окурок. Окурка не обнаружила, повернулась, оглядела весь путь, которым шла к иконе; сора на полу не было. Там – за стенами церкви, обязывающей быть предельно сдержанной и справедливой, она бы брякнула: «чертовщина какая—то!», здесь же с сомнением и удивлением в голосе вскрикнула: «чудеса?!»
Осветилась соседняя икона, блеснул щит; вглядываясь в лик святого, Михална подошла ближе; снова осветилась икона серебряным цветом, словно сдвинулся с места воображаемый меч. Михална узнала икону Михаила Архангела. На нее смотрели глаза отца… Она напряглась и подалась всем телом вперед, и её абсолютный слух с абсолютной готовностью принял слова: «наконец—то ты пришла, Серафима!» Тяжелая капля, оставшаяся в уголке глаза у самой переносицы, не высыхала и не падала. «Прости, отец!» – прошептала Михална и попыталась платочком стрясти эту каплю, так и сделала.
Выходя из церкви, она снова порылась в карманах. Окурка не было. Платочком она тщательно вытерла глаза и тут только почувствовала изменение, она не наткнулась, как обычно, на бугорок. Потянулась пальцем в уголок глаза, да, бородавки не стало!
Уже спустившись с крыльца, постояла, словно пыталась вспомнить важнейшую миссию, затем повернулась и, запрокинув голову, вгляделась в изображение Иисуса Христа. Яркие краски изображения напомнили о муже—художнике, донесли запахи ушедшего счастливого времени, она, крестясь уверенно произнесла: «Благодарю тебя, Господи, всемогущий, всевидящий, прошу тебя: обрати свои силы на детей Наших!»
и уже спустившись со ступенек и пройдя несколько шагов, остановилась, повернулась лицом к церкви и снова, найдя глазами образ Иисуса Христа, тихонько взмолилась: «Господи, помоги моим детям не потерять своего наследства!» Этим же днем она оповестила и дочерей и сына о богодоверительном деле – крещении.
Дочь