– Врёшь! Не уйдёшь, – вытаскивая тесак, произнес я и метнул во второго. Оружие вошло между лопаток, и он упал, как в кино, картинно вскинув руки.
Я повернул посох в исходное положение и присел на корточки. Осознание того, что я впервые в жизни убил человека, приходило постепенно. Стало дурно, и к горлу подкатил ком. Я отвернулся от трупов. Тошнило.
Когда тошнота прошла, голова начала соображать
«Что же такого сделал Родан, что за ним охотятся? Вот загадка. И её непременно нужно разгадать, – успокоившись, подумал я. Вытащил тесак из тела, затем вытер его о рубаху убитого и подкинул в руке, – А тесак хорош. Знатный трофей будет».
Дальше идти уже не было смысла. Осмотрев место схватки, я медленно побрёл обратно в скит.
Войдя в хату, снял суму, вытащил тесак и показал Родану:
– Во! Трофей добыл в честной схватке,– сказал, садясь на скамью. Родан застыл, как статуя, неотрывно глядя немигающим взглядом на тесак.
– Дядюшка, что случилось? – испугался я.
Он медленно повернул голову и посмотрел на меня отсутствующим взглядом, затем тихо произнес:
– Мармагон. Это он.
– Мармагон? А это кто такой?
– Колдун, чернокнижник. Зло, одним словом. Опять начал войну против нас. Видать, силу восстановил.
– А чего он хочет-то?
– Чтоб все ему дань платили. Так добро бы продуктами или зверьём. Нет! Он дань людьми требует. А мы не хотим. Вот он и воюет с нами.
– И здесь жаба, – усмехнулся я.
– Какая жаба?
– У нас жадность так окрестили. Она, как жабья болезнь, давит человека. До смерти.
– Жабья болезнь? Это что за болезнь?
– У человека вот здесь, – и я показал на своё горло, – есть железа такая, щитовидная называется. Она, как щит, защищает горло. Когда воспаляется, то перекрывает горло, душит человека. Это и называется – воспаление щитовидной железы или попросту жаба. Жабья болезнь.
– Ах, вот оно что. Да! Жадность, действительно, похожа на жабу. Тоже душит человека, – он резко повернулся ко мне и спросил, – А сколько их было? Что хотели?
– Трое. Пытались сделать подкоп под частокол.
– И, что?..
– Да, ничего. Сейчас там лежат. Наверное, уже с праотцами разговаривают.
– Гм! А ты лихой, оказывается.
– Ага. Лихой. Аж, вырвало с непривычки. Я ведь убил их! Впервые в жизни убил человека! Понимаете, дядюшка? Впервые в жизни!
– Ты успокойся. Все когда-нибудь происходит впервые. А то, что убил, так не нападал, а защищался. Потому все правильно сделал. Но оставлять их там нельзя. Нужно закопать, а то, неровён час, зараза от них пойдёт.
– Хорошо, – выдохнул я, – Пойду, захороню?
Родан утвердительно кивнул и я, взяв шапку, вышел