То ли дело в копоти
(белой, что забавно),
то ли в том, что по пути
ты подрос, собака,
выпал из корзин, картин —
в зимнем небе зябко —
и бредёшь себе один,
позабыт хозяйкой.
Память нажмёт пробел —
Память нажмёт пробел —
буквы не сложит в имя.
Девушка пьёт пуэр —
вместо вина, впервые.
Шу или шен. Торшер
оком следит мертвелым:
женщина пьёт пуэр —
ехало всё, болело.
Плачет ночная дверь.
Павич. Над томом – тени.
Бабушка пьёт пуэр —
опыт перерождений.
Выбор одной из вер,
в ночь на седьмое – Вайи.
Девочка пьёт пуэр —
и прозревает.
Хожу в сосновый бор грибную слушать фугу
Хожу в сосновый бор грибную слушать фугу
Её многоголосую дуду
потомственный грибник, я узнаю по звуку
и, слух развесив в воздухе, иду
туда, где тише трасса, ниже травяные
поклоны перед мастером игры
на небывалых трубах. Как он правит ими?
Невидимые клавиши хитры,
а звук хитёр вдвойне, и городской захожий,
присевший на промокший бурелом,
замрёт, ссутулив спину под походной ношей,
а сам не разберёт ни ноты в том,
что тянется наверх, сплетается, не тая,
в растроганном, заплаканном лесу
А то – полифония – чистая, литая.
Ты тоже видишь гения внизу?
Орган под шляпкой заливается всё реже,
идёт на пианиссимо в конце.
Как только ножичком с крестом я перережу
дыхание – закончится концерт.
Попытка жить наотмашь, перестать
Попытка жить наотмашь, перестать
дрожать от страха потерять опору,
свечение аптечного креста
перемешать с зелёным светофора.
Движение по грифу мостовых,
неловкое скольжение позиций
(к ладам привык, к ладоням не привык —
о, сколько со свободой рук возиться?)
Из музыки – рождение зимы,
мурашки в кость, а ты играй, не падай,
надейся: будут ноты спасены
ферматой.
Когда я вырос, выпал в ночь
Когда я вырос, выпал в ночь
меж прежним злом и новым,
мне первым делом было – мочь,
держаться – первым словом,
хоть сам не первый был из тех,
кто сделался железным,
срываясь на предельный бег
по полосе из лезвий.
Их кромка не брала меня
и шаг мой не кроила,
но языком другого дня
(где ни огня нет, ни меня),
со мною говорила.
И я расслышал кое-что,
что не сказать словами,
что сыплется сквозь решето
небес над головами.
Когда прогорклый громкий смог
то расцветал, то вянул,
я подписал Тебе письмо:
Твой