Я был уже достаточно перегружен алкоголем, чтобы здраво соображать, и посему, имел глупость пригласить и их в свои покои.
У меня двухкомнатная квартирка, так что проблем с дислокацией тел вроде не было. Хоббита с великовозрастной блондинкой мы оставили в зале, а сами с тобой закрылись в спальне. Я показывал тебе свои стихи, нес какую-то романтическую ахинею, был агрессивен и напорист. Очень быстро я, смяв листочки своих стихов, попытался к тебе приставать. Солныш, прости меня за ту ночь, я не знаю какие усилия тебе пришлось приложить, чтобы меня утихомирить, но скоро, я уже дрых без задних ног. А ты долго еще сидела на кровати напротив, смотрела на меня глазами испуганного лемуренка и молилась, чтобы быстрее наступило утро. Я думаю, в тут ночь ты так и не заснула.
Солнышка, помнишь, как мы впервые поцеловались? Вернее я тебя поцеловал. Это было у тебя дома год назад январской ночью в полночь. Ты сидела в кресле у окна, а я на полу. Было прохладно, и я жался к твоим ногам в поисках спасительного тепла.
В тот момент ты была едва ли похожа на земную девушку. Скорее на спящую красавицу. Из сказки. Лунный месяц, спрятавшийся в твоих волосах, казался сказочной диадемой. Ты была отрешенна и молчалива.
Я нежно касался своими пальцами твоих рук, скользя ими от кистей и плавно поднимаясь выше. Я гладил твою руку и удивлялся ее нежности. Я целовал ее. Постепенно, я поднимался все выше и выше, пока мои губы не оказались рядом с твоими.
Я так боялся разрушить эту сказку. Мне казалось, сделай я хоть одно резкое движение, и все… Все пропадет, треснет и рассыпется на сотни маленьких острых осколков. Я поцеловал тебя. Знаешь, Солнышка, я до сих пор помню тот первый мой робкий поцелуй. Я помню, как так же робко ты ответила на него. Я помню вкус твоих губ, твоей помады.
В ту ночь я ушел от тебя уже в третьем часу.
Что было потом? Потом мы встречались все чаще и чаще. Вечером ты заходила ко мне в отдел и я провожал тебя до дома. Помнишь, как мы дурачились на твоем не разложенном диване? Как целовались? Тебе тогда казалось, что я тебя целую слабо. Ты говорила: целуй меня крепче. Солнышка ты моя. Бессо ме мучо.
И я тебя целовал. Целовал так, что утром, идя на работу, ты старалась не улыбаться. Так было больно. Но по твоим глазам я видел, ты была счастлива.
Я все дольше стал задерживаться у тебя, пока однажды ты не сказала:
– Никит, останься. Пожалуйста.
И я остался. Мы лежали вместе, обнявшись, и я не мог поверить, что так случилось. Господи, думал я, неужели вот так оно и выглядит счастье? Ты, словно доверчивый маленький ребенок, прижалась ко мне и спала, нежно посапывая.
Тогда я старался не быть слишком навязчивым. Я провожал тебя до дома и шел к себе. Потом кто-нибудь, ты или я, звонили по телефону. И мы долгими часами разговарили. О жизни, книгах, чувствах. Мы спорили и ругались. Дулись друг на друга и очень скоро остывали. И звонили друг другу вновь.
Помнишь,