– Нет, – мотнула головой она.
– Нет?
Малкольм снова коснулся своей повязки, но быстро отдернул руку.
– Нет, – тверже повторила Томасин и неожиданно для себя самой сказала, – я хочу остаться.
Ей еще не приходилось жить в таком большом и хорошо обустроенном лагере. Это слово было не совсем применимо для случая, но другого, более подходящего, в арсенале Томасин не нашлось. Она не училась в школе, все познания об окружающем мире, как и том, каким он был прежде, она почерпнула от отца и случайных встречных. Но разница была очевидна. Это место другое. И девушке пришлись по вкусу отличия, когда она мысленно сравнивала его со всем, что встречалось ей раньше.
Между собой обитатели лагеря называли его – Цитадель, тем самым подчеркивая строгую внутреннюю структуру, организованность и наличие некоторого свода правил, способствующих гармоничному сосуществованию многочисленной группы выживших. Обосновалась Цитадель на территории бывшей тюрьмы – тут Томасин не ошиблась в предположениях, приметив решетки на окне своей – теперь уже окончательно – комнаты.
Тюрьма была неприступной крепостью, во всех смыслах выгодной для выживания в нынешних условиях. Территорию окружал высокий забор, увенчанный смотровыми вышками по периметру. Корпуса, возведенные на скалистом берегу, возвышались над рекой, с другой стороны лежало поле, идеально видимое до самой кромки редкого, смешанного леса. Стену контролировали отряды специально назначенных людей, а караул сменялся несколько раз в сутки. За открытие металлических ворот отвечали дежурные с автоматами наперевес. К огромному огорчению Томасин, покидать территорию без особой необходимости, а главное, без разрешения, было строго-настрого запрещено.
По ее грубой прикидке, в лагере проживало около пяти сотен человек, но она сомневалась в своих навыках счета, да и не имела возможности проверить свои предположения. Выжившие были рассредоточены между тремя корпусами, разделенные родом занятий. Одно здание было отведено под хозяйственные нужды и склад жизненно необходимых предметов. Всю добычу, попадавшую в тюрьму, отвозили туда для описи и сортировки. Припасы хорошо охранялись. К распределению ресурсов были приставлены специальные люди.
Подобная рациональность в подходе к хозяйству впечатлила даже Томасин, максимально далекую от организационных процессов. Лагерь был обустроен с умом, он функционировал с точностью отцовских часов, к несчастью, сгинувших вместе с ним. Но девушке все равно трудно было влиться в общий распорядок и найти свое место в отлаженной схеме.
Жители общины делились на три категории: бойцы, охранявшие периметр и стену; «пищевой блок», заведующий провиантом и импровизированным огородом; и добытчики-охотники, допущенные до вылазок во внешний мир. Томасин определили в последнюю когорту,