Наконец, был утвержден список участников – самых лучших, исправно выслужившихся жителей лагеря. Как ни странно, в их число затесался и один охотник, недавно скатившийся на самую низшую позицию рейтинга за серьезную провинность. Во время вылазки он струсил при виде стаи мертвецов и бросил им на растерзанье товарища. Томасин была уверена, что, по возвращению, его накажут, и страшно удивилась, когда он еще и получил привилегию, которой удостаивался не каждый. Скорее всего, решила она, это какие-то хитрые уловки Малкольма, непонятные ей, далекой от всяких политических и организационных дел. Возможно, охотника решили поощрить, чтобы вдохновить стать усерднее в будущем.
Для остальных было организовано что-то вроде вечеринки – Зак назвал это так. Ежедневную порцию увеличили, достали запасы алкоголя, в тюремном дворе накрыли столы и даже пожертвовали топливом в генераторе для подключения стереосистемы. Томасин была по-настоящему впечатлена, услышав звуки музыки. Музыка была чем-то из далекого прошлого, когда они с отцом на его фуре колесили по стране, неустанно слушая радио. Со временем воспоминания выцвели – девушка не помнила ничего конкретного, кроме того, что ей всегда нравилось слушать музыку и дремать, глядя, как за окном сменяются леса, поля и пустыни.
Она немного посидела со всеми с краю одного из столов, слушая музыку и наслаждаясь пиршеством, но быстро заскучала. От виски, что ей плеснули в пластиковый стаканчик, у Томасин с непривычки разболелась голова, и она торопилась вернуться в свою комнату. Она чувствовала себя неуютно среди большого скопления людей и вздрагивала от громких звуков, голосов и смеха. Пусть тюрьма и была обнесена высоким забором, в любой момент могли нагрянуть мертвецы, привлеченные оживлением праздника. Томасин вообще сомневалась в том, что это событие было хорошей идеей, хотя ей и хотелось положиться на Малкольма, который точно знает, что делает. Люди… уставали от бесконечной рутины, они нуждались в настоящем веселье, пусть и раз в год.
Томасин заперлась в комнате, чтобы посидеть над учебником, одолженным в скудной библиотеке образовательного кружка. Девушка читала неуверенно, с запинками, но прикладывала массу усилий, оттачивая навык. Ей хотелось восполнить пробелы в общем образовании, ведь над ней смеялись не только из-за ужасных манер, сплетен и небылиц. Она не знала элементарных вещей, терялась, слушая чужие разговоры, а втягиваясь в беседу сама, постоянно переспрашивала о значении слов, которые для других были очевидны. Лес остался за стеной, и Томасин не могла спрятаться в нем от этих трудностей. Она признала, что для выживания среди людей ей понадобятся и другие умения, которыми ее не потрудился снабдить отец.
Она